94НН03 С006Щ3НN3 П0К4ЗЫ8437, К4КN3 У9N8N73ЛЬНЫ3 83ЩN М0Ж37 93Л47Ь Н4Ш Р4ЗУМ
Название: Повесть о Доме Скал
Фэндом: Отблески Этерны
Категория: Джен
Рейтинг: PG-13
Размер: Макси
Жанр: АУ
Статус: В процессе
Дисклеймер: Прав не имею, выгоды не извлекаю
Аннотация: Ричард бросился на Катарину с кинжалом - но не убил. Что будет дальше, при условии, что дело происходит в альтернативной окделлоцентричной Кэртиане, где у литтэнов есть головы, а у восстания Эгмонта - причины? Люди Чести всегда бегут в Агарис...
читать дальше
Магнус Луциан предпочитал шадди с перцем и для тех, с кем встречался в «малом» кабинете, готовил его собственноручно. В эти минуты его высокопреосвященство напоминал шамана или алхимика. Сопящий от усердия Чард выглядел как обычно – медведем – даже с мориской утварью в лапах, а на поставленном под вишнями столе в кругу полупрозрачных алатских чашечек высился добротный глиняный молочник. Луциан слыл человеком жестким, но, на памяти Эда, единственное, в чем он был непреклонен, это шадди по-надорски – забеленный молоком или сливками. «Я уважаю верность Севера матери нашей святой Церкви и не одобряю язычество Юга, но глумления над благородным напитком в своем присутствии не допущу». Если Создатель милостив, в Рассветных садах вместо нектара Луциан пьет свой любимый «черный» шадди, а новый магнус Справедливости, когда его наконец изберут, не утратит завоеванных предшественником позиций.
Судя по тому, как вольготно чувствовал себя Левий, грызня в обезглавленной Церкви еще продолжалась. Для воюющих со скверной фанатиков мориски очень хорошо продумали первый удар: пока прелаты делят чины и должности, Святого похода не будет. Но это и к лучшему: пока все зыбко, больше возможностей склонить Агарис к выгодному для Надора решению. Дело за малым – добраться до Агариса.
Пока все складывалось до того удачно, что впору поверить в берегущую Повелителя Скал Кэртиану. Не снизойди вдруг на обезумевших от страха лошадей ангельское спокойствие, и дело бы кончилось плохо, а так даже от попавшей в костер пороховницы вышло больше шума, чем вреда. Два десятка легкораненых и дюжина покалеченных лошадей – когда подсчитали потери, поначалу поверить не могли, что так легко отделались. А ведь казалось в какой-то миг, что вот-вот бездна под ногами разверзнется! Шли потом через Ариго, будто удирали, полностью отказавшись от скрытности ради быстроты, и лишь вчера вечером позволили себе перевести дух. Поля Эпинэ остались позади, они добрались до предгорий Мон-Нуар. Здесь можно не бояться засады, а от погони – если она была – они теперь точно оторвались. Захваченного на переправе «племянника» отпустили на все четыре стороны еще два дня назад – чудесное спасение настроило всех на благодушный лад, а знал прознатчик не больше, чем житель любой деревни, мимо которой они проезжали.
Офицеры потихоньку собирались на запах шадди. Жена старосты вынесла из дома огромное блюдо местных лепешек с сыром. Из-за дома доносились выстрелы – Уэйд учил то ли Аби, то ли Ричарда стрелять из пистолета. Было у землетрясения одно несомненно положительное следствие: трогательное примирение сестры и брата. Эд подозревал, что до Агариса чета Уэйдов еще раза два-три насмерть поругается, но мирились они, как оказалось, не по-надорски легко, а потому не стоит преждевременно волноваться.
Чудесное, ленивое летнее утро, пока разведка выясняет, как сказалось землетрясение на горных дорогах. Из Кольца Эрнани выбрались без потерь, Летний Излом пережили почти без потерь. Теперь надо пересечь границу Талига с Алатом и не напороться на Савиньяка в Агарии. А что да как в Агарисе – на месте станет видно.
Эд наконец-то подобрал название для своего настроения – азарт! – и усмехнулся. Подкинул в ладони полупустой флакончик с тинктурой. Принимать меньше или принимать реже? Он не врач, и Аби тоже. Будь он в Олларии, завтра бы пришел мэтр Бронсан и завел очередной разговор о необходимости чтить, ждать и надеяться. После Багерлее Эд так время и считал: по визитам врача. Оно летело, если мэтр заглядывал раз в неделю, и тянулось минута за минутой, когда мэтр приходил ежедневно. Пустые дни или пустые минуты – какая разница, если ждать, кроме врача, некого? Ожидаемые визиты мэтра не приносили ничего нового, а визиты неожиданные – Дэвид, Ричард, раздобревший от агарисских постов Глан – только злили, но злили недостаточно, чтобы попытаться что-то изменить. Получается, правы мэтр Бронсан с Иссерциалом: делай, что можешь, и будь, что будет. Кошки знают, как дошли до этой мысли старый врач и бессмертный классик, а Эду, чтобы с ними согласиться, понадобилось землетрясение. Когда земля буквально уходит из-под ног, по-новому понимаешь, что такое сила, воистину превосходящая человеческую, и как редко она в действительности человеку противостоит.
Стихия слепа, и сражаться с нею нельзя. Со всем остальным – можно.
Гибель Надора и Роксли Робера ужаснула, но с тех пор известия об очередном землетрясении приходили с севера настолько часто, что сперва перестали удивлять, а потом и пугать. В Летний Излом Надоры тряхнуло так, что даже в Олларии ощутили, но страха не было.
Объедавшие Коко матерьялисты второй день носились с идеей о влиянии блуждающих звезд на земную тектонику. К спорам, шедшим на причудливой смеси гальтарского и талиг, Робер едва прислушивался, но все равно был философам благодарен: кивками и экивоками Левия он уже был сыт по горло, а научное объяснение обещало, что Излом закончится и все вернется на круги своя.
Всего двенадцать месяцев и уже даже без двух дней. Они продержатся. Мосты стоят, дороги целы, обоз с продовольствием пришел без задержек, а крысы исправно роются в отбросах. Пока в городе есть крысы, бояться нечего.
Катари передала мэтру Инголсу последний подписанный указ и сложила руки на коленях, мигом превратившись из королевы в отвечающую урок девочку.
- К сожалению, есть сегодня и плохие новости. Рей Эчеверрия сообщает, что на рассвете двадцать третьего дня Весенних Молний Окделл и его сообщники покинули Кольцо Эрнани.
Лэйе Астрапэ! Теперь что-то сделать для Дикона будет сложно.
- Я бы не назвал эту новость плохой, - возразил Мевен. – У кэналлийцев куда больше возможностей убедить Ричарда сложить оружие.
А возможностей убить еще больше! Дошли ли до Кэналлоа слухи об отравлении эра оруженосцем?
- Поскольку Окделл направляется в Гайифу и на землях Эпинэ ведет себя прилично, рей Эчеверрия решил предоставить его морискам, - с достоинством сообщила графиня Савиньяк.
- Прорвались? – прищурился Рокслей.
- Что заставляет вас так думать?
Вместо Дэвида ответил Мевен:
- Алва запретил выпускать из Кольца кого бы то ни было без пропуска, подписанного графом Валмоном или герцогом Ноймариненом. Распорядиться о таком пропуске для Ричарда и его людей ни один из них по времени не успел бы, а в кэналлийцев, нарушивших приказ Алвы, я не верю. Я прав?
- Вы правы, - согласилась Арлетта.
- Что ж, теперь это не наша забота, а маршала Савиньяка.
«Причем Эмиля Савиньяка», - про себя отметил Робер. Эмиль мальчишку не убьет.
За какими кошками Лоу понесло в Гайифу? Но хорошо, что не в Надор.
- И какие у надорцев потери? – спросил между тем Мевен. – Хоть расскажу Халлорану о судьбе его протеже.
- Мародера и предателя, - едко добавил Карваль.
- Ну, раз Уэйд служил Ричарду, то он в его доме никак не мародерствовал.
- А в доме Алва? – осведомилась Арлетта.
- А это зависит от того, кем считать Альдо Ракана, - пожал плечами Иоганн. – У вас, сударыня, есть право его упрекать, а у меня нет. Сам не меньше провинился.
- Зато у него есть право упрекать нас, - некстати добавил Дэвид.
- То есть вы одобряете действия Окделла? – уточнила графиня Савиньяк.
- Я здесь, а не с ним, - ответил кровный вассал Повелителя Скал. – Я выбрал Олларов и Талиг, но это тоже предательство, предательство Дома. Простите за прямоту, сударыня, но лучшее, что я могу о себе сказать, это что я все еще не привык предавать. Но, как видите, предавать мне это не мешает.
Робер о мыслях Дэвида знал, но чем он думает, заводя такой разговор на совете?!
Помощь неожиданно пришла от мэтра Инголса:
- Вынужден согласиться с герцогом Окделлом, что, право же, для меня непривычно, - сообщил законник. – Граф, вы слишком большое значение придаете природным явлениям.
- Вы тоже считаете, что всему есть простое и разумное объяснение? – криво усмехнулся Дэвид.
- Мы понимаем, как много для вас значило разрушение родового замка, и мы сами недавно потеряли братьев, - сочувственно произнесла Катари. – Поверьте, вас никто не винит, но…
- Никто не винит! – рассмеялся Дэвид. – Знаете, чего я никогда понять не мог? Эд… Эдвард Лоу никогда не винил Кавендиша. А сейчас думаю: может, тогда тоже что-то случилось? Что-то, о чем теперь никто из выживших не говорит, а выживших все меньше и меньше. Но ведь понесло Эпинэ за какими-то кошками в болото!
Весенняя Ренкваха. Крик Сержа: «Кавендиш бежал!», опухшее от комариных укусов лицо отца…
- Мы вас прикрывали! – сказал Робер, и сам поразился, как хрипло прозвучал его голос.
- Кого «нас»? – зло и весело спросил Рокслей. Ну конечно, Рокслеев в Ренквахе не было! Зовут Приддов скользкими, а сами…
- Надорцев! – выплюнул Робер. – Чтобы ополченцы успели разбежаться.
Дэвид расхохотался:
- Робер, ты только не обижайся, но я такой чуши в жизни не слышал. У нас в половине деревень на талиг только священник говорит, и то, при виде чужаков, как добрый эсператист немедля его забывает. А знаешь, сколько у нас в лесах охотников, лесорубов, углежогов, сколько пастухов в горах? Сколько работников у арендаторов? Если свои не донесут, проще иголку в стоге сена найти, чем надорца в Надоре. Под знамя Эгмонта встали не все, но помогать его убийцам никто бы не стал.
- С чего ты так решил? – упрямо спросил Робер.
- Ты почти месяц раненый в лесной сторожке знахарки лежал, а в деревне в двух хорнах кэналлийцы стояли. И четверть «жителей» деревни в ополчении была. Никого не нашли. А летом кэналлийцев бергерами заменили, потому что кэналлийские стрелки в овраги часто падали. Это вам, южанам, надо было бежать вдогонку за Кавендишем. А вы своих погубили, и эр Гвидо с Оливером, пытавшиеся вас выручить, погибли.
Робер прижал ладони к глазам. Заболоченный луг, мелколесье, а дальше - трясина. Кавалерия посреди болота. Они были обречены, без шансов. Гвидо Килеан и Оливер Рокслей – как он мог забыть Оливера! – привели свои отряды на помощь, но было уже поздно. Кого схватили с оружием – повесили, а остальные… Все эти годы Робер утешал себя тем, что отец и братья погибли не напрасно, ополченцы успели разбежаться. И ни разу не задумался о том, какие были шансы у чужаков поймать надорских крестьян в их родном дремучем краю.
А ополченцы еще и его с поля боя вытащили, внезапно понял Робер. Он помнил, как с него стаскивали сапоги и решил, что это мародеры, но ведь не мародеры привезли его в Агарис! Почему раньше он ни разу об этом не подумал?
- Как я к знахарке попал?
- Тебя Алан Истерлинг нашел, - ответил Дэвид.
- Лесной зять?
- Он.
- Забавное прозвище, - сдержанно заметила Арлетта. – И мне уже доводилось его слышать.
- Известный разбойник, - кивнул мэтр Инголс.
- Алан – надорский лесничий, - поспешил объяснить Робер. – Он женат на молочной сестре Эгмонта. Его еще лесным братом в шутку звали.
- Про этого слышал даже я! – обрадовался Мевен.
- Учитывая связь барона Лоу с разбойниками, которую он, прошу обратить на это внимание, признал, пусть и в несколько издевательской форме, этот Истерлинг вполне может быть тем самым Лесным братом, - заметил законник.
- Только пытали Эда и его родных не из-за разбойников, - убежденно произнес Дэвид. – Две женщины умерли в Багерлее – герцогиня Придд и баронесса Лоу. Эрэа Арлетта, вас Ноймаринен послушает. Пусть Колиньяра допросят, он должен знать, из-за чего. Если вы хотите в Надоре мира, убийцы должны быть наказаны.
- Я уверена, что справедливость восторжествует, - заверила графиня.
- Получается, я Алану жизнью обязан, - невпопад произнес Робер.
- Тогда уж и Эдварду заодно, - усмехнулся Дэвид. – Если б он подорожную не достал, тебя бы не рискнули через весь Талиг в Агарис вести. Наши врачи считали, что тебе не выжить, а в Агарисе вылечили.
Его выходила Матильда, и он всегда помнил, что обязан ей жизнью. Оказывается, не только ей. Как много долгов!
- А откуда у барона Лоу взялась подорожная? – подозрительно спросил мэтр Инголс. – Вдруг он опять воспользуется тем же источником.
Дэвид развел руками:
- Алва подписал. «Дабы Эдвард Лоу мог узнать версию смерти Эгмонта Окделла, которая его устроит». Эд не любил об этом вспоминать, и я не спрашивал. Слышал какие-то дикие слухи, будто они с Алвой вдвоем напились и пьяные дрались на дуэли, но все знают, что после дуэлей с Алвой выживших нет.
Про подорожную Робер тоже не знал. Мог ли Алва – в своем стиле – помочь последнему Эпинэ? А мог ли Алва предупредить своих подданных о своем бывшем оруженосце, чтобы пропустили, выпустили из Кольца? Арлетта может знать, но вряд ли скажет.
- А как они вообще прорвали блокаду? – поинтересовался Мевен. – Можем ли мы со своей стороны что-то предпринять, чтобы не допустить повторения?
Лэйе Астрапэ, барсинцы! И не только они – дурной пример заразителен, особенно такой успешный пример.
- Рей Эчеверрия считает, что Окделлу просто повезло, - неуверенно произнесла Катари. – Мы… я плохо поняла объяснения, простите, Арлетта! Наверное, вы, господа, разберетесь лучше.
Арлетта не хотела, чтобы они видели письмо Эчеверрии? Или хотела скрыть его содержание от кого-то конкретно? Если она не доверяет Дэвиду, то она ошибается, но Дэвид сам, как назло, дает повод!
Сестра торопливо вытащила из бювара письмо, протянула Инголсу:
- Прошу вас, прочтите.
Кэналлиец был краток. Надорцам в самом деле повезло: Эчеверрия вовремя получил предупреждение, но никто не думал, что северяне предпримут попытку прорыва под носом у основных сил врага. А те буквально снесли застигнутую врасплох заставу и, не таясь, двинулись напрямик к паромной переправе через Данар, пока не ожидавшие от врагов такой наглости кэналлийцы обшаривали в их поисках окрестности Барсины. А надорцы тем временем спокойно переправились через Данар, там же на берегу переночевали и ушли в неизвестном направлении, предварительно повредив паром, но в остальном были с местными жителями очень корректны и даже щедры. Во время переправы в разговорах офицеров неоднократно упоминалась Гайифа, из-за чего Эчеверрия решил, что направляются надорцы именно туда.
- А я вам сразу говорил, что полк у Окделла хороший, - удовлетворенно сообщил Мевен Карвалю, как будто продолжая старый спор. – Надо было им дело найти, а не в казарме запирать.
- Не помогло бы, - возразил Дэвид.
- Вы что-то узнали? – быстро спросила Арлетта.
- Вернее сказать, разобрался, чем они все это время занимались у всех на виду. Изначально надорская гвардия – полк Северной армии, которым Люра командовал. Своеобразный полк. Четыреста человек пехоты и еще сорок – конная разведка, которой в Торке командовал Нокс. Уэйд, кстати, еще тогда под его началом служил. Когда Люра во Вторую резервную перевели, отряд Нокса стал считаться отрядом для особых поручений. А когда полк надорской гвардией сделали, офицеры взялись учить свою пехоту верховой езде. Весной к ним в этих учениях рота Гобарта присоединилась. В Новой Талигойе, - с усмешкой добавил Дэвид, - артиллерия находилась под патронажем Дома Скал, так что тесное общение отрядов никого не удивляло. Нокс говорил, что придумал эти учения, чтобы солдаты без дела не шатались, и вообще с Халлорана пример берет – тот первым начал своих парней гонять без роздыха.
А Сэц-Ариж рассказывал Роберу, что это Окделл выдумал, чтобы Придду ни в чем не уступать. Выучкой «черная» гвардия и впрямь не блистала, и на коронации Альдо это бросалось в глаза. Из-за этого надорцев к церемониям потом почти не привлекали, хотя южане и «спруты» участвовали в торжествах Альдо Первого наравне с гимнетами. А теперь эти неумехи за день добрались до Данара, да так, что кэналлийцы на морисках догнать не смогли.
- К слову, - злорадно продолжил Дэвид, - жалоб от горожан на гвардию Дома Скал и артиллеристов еще ни разу не поступало, а форма у них была своя, особая, так что люди бы точно знали, кого винить. Так что мародерами северян генерал Карваль зовет напрасно. А если учесть, что в Надоре юг считают от Лукка, бесчинствовали в городе именно южане.
- Никола, нет! – поспешил вмешаться Робер, пока Карваль набирал воздуха для тирады. – Кем бы Уэйд не был, в одном он прав: у нас нет единства, и это плохо. Хватит делить Талиг на юг и север, это только врагам Талига на руку. Дэвид, ты по делу еще что-то можешь сказать?
- Я думаю, Ричард не просто так в Олларию примчался – а Блор говорит, он в столицу как на крыльях летел. У Уэйда и Эдварда как раз все к отъезду было готово. Но им был нужен предлог, чтобы спокойно выехать из города, и, учитывая состояние Эдварда, требовалось, чтобы хотя бы в первый день за ними не гнались. Увы, ваше величество, но с этим «покушением» вас разыграли.
- Разыграли? – переспросил Робер. Ну конечно, как он мог принять Дикона за убийцу!
- Разыграли? – дрожащим голосом повторила Катари. – Этот мерзавец угрожал мне… нам ножом! Оскорблял!..
- Ваше величество даже не связали, - напомнил Мевен.
- Разумеется, герцог Окделл хотел, чтобы его угрозы приняли всерьез, - рассудительно заметил мэтр Инголс.
- Еще скажите, что Окделл благородный рыцарь, не способный поднять руку на женщину! – прорычал Карваль.
- Когда Айрис Окделл накинулась на него с оскорблениями, расцарапала лицо и даже порвала одежду, он ее пальцем не тронул, - напомнил Мевен. – А тут еще момент очень удачный: Уэйд и Тондер на посту в Парадной приемной.
- И Штанцлер в кабинете, - напомнил мэтр Инголс. – Было бы крайне интересно узнать, вписывалось ли это в планы заговорщиков.
- Но, учитывая положение ее величества, подобный розыгрыш был не только оскорбителен, но и опасен, - резко заметила Арлетта.
- Благодарю, - прошептала Катари. - Только вы, только вы!... – сестра разрыдалась.
- Врача, живо! – гаркнул Мевен. Тут же влетел брат Анджело, будто под дверью караулил.
Ну да, наверняка караулил под дверью, сообразил Иноходец в следующий миг. Сестра была в надежных руках.
Робер понимал, что Дикон все равно виноват, все равно сбежал к врагам, все равно пошел на поводу у двух расчетливых мерзавцев и неизвестно еще, чего натворит в будущем. Понимал, но не улыбаться не мог.
Сын Эгмонта не убийца!
UPD 17.09 читать дальше
Сын Эгмонта не был убийцей, но на следующий день Робер вновь мечтал оторвать ему голову.
Бледная, осунувшаяся Катари теребила кисти алатской шали и никак не могла успокоиться.
- Он просто притворялся, что хочет меня убить, чтобы его сообщники могли беспрепятственно выехать из города, - едва слышно рассказывала сестра. – Никогда себе не прощу, что оказалась так легковерна! Я должна была догадаться, для убийства требуется храбрость, а такие, как он… Но он пытался, он пытался! Мне рассказали, он служанку завел с таким же именем, как у меня. Сделал ее любовницей. Как подумаю, что он представлял, когда звал ее «Катари», моим именем звал!.. А потом служанки стало ему мало. А я Ариго! Это… как же мерзко, Робер! Я бы уступила ему, ради спасения сына я на все была готова. Ты мужчина, ты не поймешь.
Робер эту служанку видел, Дик явно выделял Катарину среди остальных. Только вряд ли молодая вдова лгала, утверждая, что не была любовницей господина. Скорее уж она ему в самом деле кого-то напоминала.
Бред! Дик не мог такого совершить, но сестра не могла такого придумать.
- Ты поэтому боишься заходить в будуар?
- Стыжусь! – горько ответила Катари. – Это не страх. Я согласилась, я согласилась, и мне никогда этого не забыть, я всегда буду с этим жить.
- Но ведь ничего не случилось! – в отчаянии произнес Иноходец.
Сестра не слышала.
- Иногда генерал Карваль так смотрит… с таким участием… Я умираю от стыда, что он понял, догадался… Я плохая притворщица, у меня все на лице написано. А если он кому-то расскажет? Я не могу просить его молчать, но если он расскажет!..
- Катари, все хорошо! – взмолился Робер. Так волноваться в положении сестры наверняка опасно! – Я осторожно расспрошу Николу и, если что, скажу, что ему просто показалось. Катари, ведь ничего не было!
- Меня спас мальчик, – со слабой улыбкой произнесла сестра. – Мне в первый миг показалось, это ангел с фрески сошел, ангелов гнева Его часто рисуют в багряном. Паж Окделла. Он сумел оттащить этого… эту свинью… Потом сказал, что надо спешить.
- Ему повезло, Ричард очень силен, - озадаченно произнес Робер.
- Ему помог Создатель! Как думаешь, с этим храбрым мальчиком ничего не случилось? Ведь он свидетель. Я никогда никому не признаюсь в том, что было, но Окделл знал, как восхищалась я Беатрисой Борраска, перед всеми обличившей Ринальди, он мог…
- Нет, конечно нет! – поспешно возразил Иноходец.
Дик бы этого делать не стал, а вот Уэйд или Лоу – запросто. Хотя зачем им это делать? Робер не считал себя силачом, но мальчишку-пажа отпихнул бы и не заметил, а Дик сильнее Робера, намного сильнее. Наверняка все угрозы сестре были притворством, но у того, кто это придумал, сердца нет!
- Ястребы безжалостны и бессердечны, - будто угадав его мысли, произнесла Катари. – Они гордятся тем, что основатель их рода был убийцей.
- Разбойником, - машинально поправил Робер.
- В детстве я считала эту легенду очень красивой, - будто не слыша его, продолжала Катари. – Жили в Надорах братья-разбойники, столь безжалостные, что даже терпение Создателя истощилось. И превратил Он братьев в птиц, чтобы умерить их кровожадность, но братья и птицами сохранили разбойничий нрав. И тогда Создатель лишил их памяти, чтобы они сошлись в бою и убили друг друга. Но старший брат все равно узнал брата и даже для спасения жизни своей не стал отвечать ударом на удар, а младший брат ослеп от ярости и брата не узнал. И старшего брата Создатель простил, а младшего оставил птицей. Но потомки братьев, Ястребы и ястребы, с тех пор чувствуют друг в друге родную кровь. Красиво, правда?
- Лоу действительно хорошо ладят с ловчими птицами, - подтвердил Робер, радуясь смене темы.
- В детстве я считала эту легенду очень красивой, - повторила Катари. – Я не понимала, за что наказали братьев, не понимала, что они убийцы, ведь их жертв в легенде не было. Мне не нравились овцы и не нравились псы, я мечтала жить в лесу с волками, сильными и свободными. Какой же глупой я была! И осталась. Научилась не верить в благородство волков, но забыла, что чужой пес может загрызть до смерти.
- Ты не виновата, Уэйд всех провел.
Сестра покачала головой:
- Виконт Мевен прав: раз он служил Окделлу, то мы были его врагами, а ложь врагу – военная хитрость.
- Просто ловкий прохвост, понявший, что здесь ему ничего не светит, - убежденно ответил Робер. – Карваль рассказал, он и Айнсмеллеру послужить успел. Потом к Ноксу вернулся. А после дуэли с Валентином Ричарду втемяшилось учиться фехтовать левой рукой, вот тогда Нокс ему Уэйда и посоветовал. Об этом Блор рассказал. Уэйд и капитаном за это стал.
- Я не знала, - вздохнула Катари. – Мне казалось, виконт Мевен ему доверяет.
- Он казался хорошим подчиненным, но командовать, как оказалось, любит больше. Бедняга Блор до сих пор в себя прийти не может: от полковника полк сбежал. Но это я виноват, я его назначил.
- Не вини себя! Просто у нас мало тех, кому мы можем доверять.
- Мы можем доверять друг другу, - улыбнулся Робер.
- Да! Я поэтому любила легенду о ястребах: я всегда мечтала о брате. Мечтала о брате, который узнает меня в любом облике, под любой маской. Узнает и поймет. Я так устала притворяться. Ты – ответ на мои молитвы, знак, что Он слышит меня. Я столько плохого совершила, а Он меня слышит. Спасибо тебе, брат!
Последний Эпинэ обнял сестру. Все, что осталось от его семьи.
Двенадцать месяцев без трех дней до конца Излома. Время, когда абвениаты встречают с почестями любого путника, потому что любой может оказаться богом. Время, когда эсператисты никого не принимают в ордена, потому что любой может оказаться демоном.
Просто время, которое надо пережить.
Вывески трактиров в Олларии и окрестностях часто поражали яркостью красок и тщательностью проработки. Обычно их рисовали ученики Академии, без зазрения совести вдохновляясь великими полотнами. На вывеске «Талигойской звезды» во Фрамбуа красовался портрет молодой Октавии, а в «Победителя дракона» по дороге в Тарнику зазывал «Торжествующий Астрап». Так что Арлетта не удивилась бы, увидев на вывеске «Озерной девы» одну из многочисленных классических найери, но одетая версия «Безмолвной литто» ее поразила. Тяжелый, пронзающий душу взгляд был повторен с похвальным искусством. Только очень самоуверенный человек мог поместить на вывеску трактира столь неприветливую «деву», и графине захотелось немедленно узнать, насколько эта самоуверенность оправдана.
Запутанная история с отъездом Окделла требовала внимания, особенно теперь, когда этих… Людей Чести понесло на юг, где сейчас Эмиль и Росио. Потому что Ворон с Ястребом действительно дрались, через месяц после знаменитой линии – близнецы были секундантами. Ворон, разумеется, победил, но убивать противника не стал – из-за этой необычности старший младший и упомянул их дуэль года три назад, после очередной громкой победы Рокэ. Если верить Эмилю, все просто лишнего выпили и лишнего друг другу наговорили, а Ли от разговора ушел так ловко, что Арлетта лишь много позже поняла, что старшему сыну разговор о том случае был неприятен. А теперь еще Рокслей рассказал о подорожной.
Дородная служанка – Марта – с поклонами проводила графиню Савиньяк в хозяйскую гостиную на втором этаже. Опрятная комната, икона святой Октавии на стене.
- За хозяевами уже послали, госпожа графиня. Они в конце улицы, господина Жуанвиля избранным отцом позвали для сыночка пекаря. Четвертый день лета – самое то.
Дети не выбирают, когда рождаться, но все церемонии всегда стараются приурочить к особому числу. Желание угодить судьбе, выпросить удачу – как это по-человечески. Лететь против ветра отваживаются единицы.
- Что ж, пока вашего хозяина нет, быть может, вы, Марта, ответите мне на несколько вопросов?
Арлетта ожидала, что служанка хотя бы поначалу станет отпираться и прикидываться, будто ходит по дому заткнув уши и зажмурив глаза. Вместо этого Марта радостно закивала:
- Нам господин Жуанвиль строго-настрого приказал на все вопросы отвечать честно и ничего не скрывать, потому что честным людям скрывать нечего, а мы как раз такие и есть!
Арлетта поморщилась. Робер отрекомендовал местного хозяина как известного прохвоста, да и Ли упоминал, что в «Озерной деве» контрабандные южные вина под видом надорских подают. Из уст такого человека приказ слугам быть честными следует понимать как наказ держать язык на привязи. Но иногда мельчайшие оговорки – самые красноречивые, так что попытаться стоит.
- Барон Лоу у вас долго жил?
- С осени. Единственный наш постоялец, спасибо господину Ракану!
- И так внезапно уехал, - небрежно заметила графиня.
- Ну почему внезапно? – удивилась Марта. – Еще недели за две видно было, что в любой момент уехать может. Такое всегда видно.
- Он получил письмо?
- Да кто ж его знает? Может, Аби чего и принесла. Она частенько в город ходила.
- Аби? – хищно улыбнулась Арлетта.
Марта смутилась:
- Эрэа Арабелла, то есть. Но она вроде как служанку изображала, вот мы и привыкли ее по-простому звать. А хозяин не велит в господские дела лезть, как представилась – так и звали.
Какой внезапный – в духе Дидериха! – поворот.
- Почему вы думаете, что эта Арабелла не была служанкой?
- Так откуда у простой девушки, даже и в семнадцать лет, такие руки! Хозяйка ей для видимости работу дала – шитье – так она в первый же день ножницами руки до крови натерла. Потом приноровилась, видать, очень надо было притворяться, но швеи ж, кто для заработка шьет, совсем не так за работой сидят. Что для большого дома купить, она знала, что да как по дому делать – знала, а сама только за раненым ухаживать умела и на рынок ходить. Торговаться не стеснялась, но ведь у них в Надоре житье не сладкое. А как по улице ходила? Хозяин ей всегда одного из конюхов в провожатые давал. Наши девчонки чуть за порог – и давай хвостами крутить, а Аби… эрэа Арабелла каждый раз чепец чуть не на нос натягивала.
- Думаете, она боялась, что ее узнают?
- Да получается, что так. Но во дворец не скрываясь пошла.
- Во дворец? Когда это было?
- Как раз перед отъездом, прям в дорожном платье и пошла. Только у нее дорожное платье такое чудное, что кабы я не знала, так за юношу бы приняла.
- Она была в мужском костюме? – не веря собственной удаче, спросила Арлетта.
- Как можно, госпожа графиня, разве девушка может мужское платье надеть? В женском она была, конечно! Просто со штанами. Принцесса Матильда в похожем на прогулки выезжала, это мода такая южная.
Неужели тот самый паж? Арлетта поспешила уточнить:
- А сколько у барона Лоу было слуг?
- Двое или трое, - неуверенно ответила Марта. – Очень они между собой были похожие, здоровущие такие северяне. Они то приезжали, то уезжали, и мы, по правде говоря, давненько их не видели. Я так думаю, поехали за Кольцо, да из-за застав кэналлийских вернуться не смогли.
Очень может быть.
- Скажите, Марта, а с герцогом Окделлом Арабелла встречалась?
- Каждый раз, когда господин герцог господина барона навещал. А еще он ей деньги дал на портного. Она ж без вещей почти приехала, зато с книжкой Дидериха.
Ох уж эти северянки! Арлетта поняла, что улыбается. Кара тоже без сборника сонетов из дома ни ногой. Морис с Жозиной ей даже несессер дорожный подарили, где помимо обычных флакончиков для притираний и расчесок было отделение для книги.
- А с графом Рокслеем Арабелла встречалась?
- Господин граф с господином бароном с глазу на глаз обычно разговаривали. И ее не то, чтобы прямо, но выпроваживали всегда. – Марта помялась. – Я не очень уверена, но ругались они, кажись, потому что и господин граф недовольный всегда уходил, и господин барон совсем неразговорчивым становился.
Очень интересно!
- А фамилия у это Арабеллы?
- Смит.
Наверняка выдуманная.
- Вы не заметили на ее одежде каких-нибудь гербов?
Служанка задумалась.
- Да вроде ничего не было.
- А каких цветов было платье?
- Дорожное? Красное. Только не алое, как у южан, а густо-красное, северный цвет.
- Багряный?
- Вот-вот! А еще черный бархат и позумент золотой. Красота!
Багряный, черный и золотой. Цвета Дома Скал, но не цвета Лоу, те носят серебро. И золотой ястреб – не герб, как решил Робер, а некий условный знак.
- Во дворец девушку тоже сопровождал конюх?
- Туда да, а обратно она с господином герцогом вернулась. Только мэтр Бронсан от господина барона ушел – и они примчались. Я так думаю, мэтра застать хотели – у господина герцога рука ранена была.
Арлетта покачала головой. Скорее всего, спешка была вызвана тем, что по дороге из дворца в дом Штанцлера заезжали. Поставить под угрозу сложнейший план, в котором участвуют сотни людей, ради убийства больного старика? Убить его прямо во дворце было бы больше похоже на Окделла. Но и вызвать на дуэль – больше похоже на Окделла, чем бросать яд в бокал. Очевидно, этот молодой человек ведет себя так, как велит ему его сиюминутный наставник.
Эдвард, барон Лоу, один из многих друзей Эгмонта Окделла, один из многих, кого не было в Ренквахе. Безродный авантюрист Уэйд – а вот тут Ро может оказаться прав, этот наверняка ведет свою игру. И некто третий, родич или покровитель девицы, разгуливающей в мужском костюме.
Впервые в жизни Арлетта жалела, что не сочиняет пьесы. Для хорошей притчи эта история слишком надуманна.
UPD 30.09 читать дальше
Владелец «Озерной девы» оказался истинным сыном центральных графств: высокий и массивный, почти как надорец, лицом он был настоящий южанин и улыбался с добродушным прищуром уроженца Агиррэ. И врал, наверняка, так же виртуозно.
- Прошу простить, что вам пришлось ждать, госпожа графиня. Нас не предупредили о вашем визите.
- Ваша Марта не дала мне скучать.
- Болтунья она, - пожал плечами трактирщик, – но я рад, что ее прыткий язык вас развлек. Даже не мечтаю о том, что буду столь же занятен. Ведь все, что я рассказал господину Эпинэ, вам наверняка пересказали, а большего я не знаю.
- Для начала, вы могли бы показать мне комнату барона Лоу.
- Разумеется. Прошу вас следовать за мной.
Съемные комнаты так же были на втором этаже, но, чтобы до них добраться, пришлось опять спуститься на первый. Чье уединение владелец «Озерной девы» берег: своей семьи или своих постояльцев, – Арлетта сказать не могла, но готова была ручаться, что между частями дома существует куда более короткий путь, чем тот, который ей показали. В лисьей норе всегда несколько выходов, а Ренар Жуанвиль казался отпетым лисом.
На второй лестнице под ноги хозяину кинулись два холеных рыжих кота, развеяв последние сомнения в принадлежности Жуанвилей олларианской Церкви.
- Брысь, разбойники, - с грубоватой нежностью прикрикнул трактирщик. – Улетел ваш благодетель.
- О ком вы говорите? – заинтересовалась Арлетта.
- О бароне вашем. Или все-таки нашем?
- Я поняла. И как же Ястреб угодил в кошачьи повелители?
- Да Дорита господину барону голубей всю дорогу таскала. То ли думала, что мы его кормим плохо, то ли лучшим лекарством еду считала. А господин барон их, понятно дело, не ел – кто ж знает, на какой помойке они так отъелись? Хорошие, кстати, птички были, красивые. Вот их котам и отдавали, чтоб зря не пропадать.
- Эрэа Арабелла была из Кэналлоа? – удивилась Арлетта.
- По ее словам, из Надора, и, знаете, похожа. И лицом, и манерами. Очень надорские девушки в таком возрасте жеребят напоминают. Сверстницы их южные уже будто павы ходят, а эти вприпрыжку лет до двадцати.
С этим не поспоришь. И, к слову, только «жеребенок» мог успешно изобразить пажа.
- Тогда почему вы зовете ее доритой?
- Так Дорита – не она. Дорита – ястреб господина барона. Перепелятник кажись. Умнющая! Я раньше в надорские россказни про ястребов не верил, а тут собственными глазами увидал: чуть барону худо станет, так Дорита Аби… Арабеллу мигом звала.
- И как Дорита относилась к тому, что ее добычей кормили кошек?
- А никак. Хотя один раз было дело. – Трактирщик остановился перед последней в коридоре дверью, достал связку ключей и завозился с замком. – Она однажды ворона притащила. Как с ним справилась – даже не спрашивайте. Может, ей повезло, может, он больной был. Как дотащила и сколько раз по дороге уронила – ну, это на надорское упрямство спишем. А господин барон попросил ворона где-нибудь закопать, сказал, что не те у меня кошки, чтоб воронов жрать. Вот тут-то Дорита и выступила! Сроду не думал, что ястреб может так орать.
- По ее мнению, лучше кошкам, чем никому? – подняла брови Арлетта. Кроха-перепелятник, притащивший ворона – это настолько немыслимо, что даже за гербовую птицу Алва не обидно.
Жуанвиль пожал плечами:
- Я уж потом подумал: может, она так хозяина подбодрить хотела? Дескать, я вон, ворона в драке победила, а ты чего сидишь-грустишь?
- А Лоу грустил?
- Болел он. А вообще, не знаю, конечно, не мое это дело. Прошу, госпожа графиня. – Трактирщик распахнул дверь.
Небольшая светлая комната. Маленький стол, два стула, узкая кровать, сундук, присада для ястреба в углу. Увы, здесь смотреть не на что. То, что Лоу никаких вещей или бумаг не оставил, Ро в первый же день выяснил.
Арлетта прошлась по комнате, выглянула в окно: внутренний дворик с раскидистым каштаном, тихо и спокойно. Человек деятельный здесь загрустит даже будучи здоровым, а Людей Чести в лености не упрекнешь: мятеж за мятежом, Борн, Окделл, Ариго, Рокслеи, и вот опять. В тишине сети хорошо плести, но плести сеть для поимки Окделла смешно, а значит, ловили кого-то другого. Штанцлер мертв, кто остался - Мевен, Рокслей? Не поймал и уехал или поймал и… Слишком много возможностей.
Урожденная Рафиано села за стол, еще раз обвела взглядом комнату. Невежество есть грех, но искупают его не раскаянием.
- Садитесь, - Арлетта указала Жуанвилю на свободный стул, - и расскажите мне все, что происходило в день отъезда барона, как можно подробнее.
- С самого утра? – деловито спросил трактирщик.
- Да.
Жуанвиль задумался.
- Это будет долгий рассказ. Будет ли мне позволено предложить госпоже графине отвар из розовых лепестков? Шадди, к сожалению, нет, его нынче достать сложнее, чем кэналлийское.
Отвар из розовых лепестков Арлетта ненавидела еще с тех пор, когда была фрейлиной.
- Если вас не затруднит, лучше вина.
Жуанвиль расплылся в улыбке:
- Это запросто!
Открыл окно, высунулся по пояс, зычно крикнул:
- Эй, бездельники! Полен, лучшее вино в комнату барона. Бегом! - Повернулся к графине: - Сейчас все будет.
- Быть может, вы пока начнете свой рассказ?
- Почему бы не начать? – Трактирщик сел за стол. – Только с самого утра все так обычно было, что даже вспоминать трудно. Господин барон до обеда в своей комнате был. Аби… эрэа Арабелла ему часов в десять завтрак относила. Обедать он вниз спустился, как раз господа гвардейцы из охраны ее величества у нас были.
- Может, кто-то из этих гвардейцев был раньше в полку Окделла?
- Сержант Тондер у «черных» теньентом был.
И караулил потом в Парадной приемной вместе с Уэйдом, пока Окделл запугивал королеву. Слишком хорошо для случайного совпадения.
- Вы не обратили внимание, о чем шел разговор?
- Да в точности как обычно. Начали с баронессы Капуль-Гизайль – уж это, простите, пересказывать не буду. Потом о герцоге Алва – зачем он блокаду Кольца устроил. Животрепещущий, знаете ли, вопрос – Оллария лишена шадди!
- Чудовищная потеря, - согласилась Арлетта. – Вы не пробовали предлагать господам гвардейцам отвар из розовых лепестков?
- Не отваживаюсь, - усмехнулся трактирщик, – хоть мэтр Бронсан и утверждает, что он гораздо полезнее морисского ореха.
- Мэтр Бронсан? – ухватилась за уже слышанное имя графиня.
- Врач, который господина барона пользовал. Его уже тоже допрашивали. А вот и вино!
Миг спустя в дверь деликатно постучали. Красивая женщина лет сорока в темно-синем платье из тонкой шерсти внесла на серебряном подносе кувшин с вином, бокал кесарского стекла и тарелочку с сыром и фруктами.
- Моя жена Мадлен, - представил трактирщик.
Мадлен поставила поднос на стол, склонилась в поклоне:
- Для нас огромная честь принимать в своем доме графиню Савиньяк. Ренар служил под командованием маршала Арно Савиньяка.
- Весьма недолго и до того, как он стал маршалом, - уточнил трактирщик. – Но единственный разговор с господином графом помню слово в слово.
- Спустя двадцать лет? – язвительно уточнила Арлетта. Ей не нравилось, когда на ее чувствах к Арно пытались играть, эти двое – далеко не первые.
- Там было мало слов, - с обезоруживающей прямотой признался Жуанвиль. – Я был тяжело ранен в битве при Лауссхен, и господин генерал соблаговолил лично спросить меня, намереваюсь ли я вернуться в строй. Я выбрал мирную жизнь.
Весьма похоже на правду, Арно всегда заботился о своих солдатах, даже о рядовых. И все равно неприятно.
Графиня пригубила вино. Значит, это и есть агарийская лечуза вьянка. Разумеется, хуже «Девичьей слезы», даром, что сорт винограда тот же. Но в целом неплохо.
- Не ожидала, что монахи, принужденные уставом к полной трезвости, способны делать приличное вино.
- Помилуйте, госпожа графиня, какие монахи! – притворно изумился трактирщик. – Это вино из Карлиона.
Арлетта позволила себе снисходительную улыбку:
- Возможно, вы не в курсе, но Новый Карлион принадлежит Савиньякам. – Еще одно наследство прелестной Раймонды. – Там прекрасные виноградники, но это вино не из Дорака, его родина гораздо южнее.
- Природная честность вынуждает меня указать вам на вашу ошибку, госпожа графиня, - не моргнув глазом, ответил Жуанвиль. – Это вино из Старого Карлиона. На пологих склонах Западных Надор, овеваемые легким дыханием…
- Это вино не может быть надорским пойлом! – перебила его Арлетта. Графиня не ждала, что контрабандист вдруг начнет каяться во всех грехах, но должен же быть предел человеческой наглости!
- Конечно, это не надорское пойло, - неожиданно охотно согласился трактирщик. – Мадлен, не сочти за труд, принеси бутылочку надорского пойла. Самого лучшего!
Мадлен посмеиваясь вышла из комнаты, а Жуанвиль буквально выхватил у Арлетты недопитый бокал.
- Прошу простить, госпожа графиня, но надорское пойло с вином мешать опасно. Полковник Блор на днях попробовал – уйму важного проспал.
Назначенный Робером после смерти Нокса командир надорской гвардии напился до зеленых кошек и, страдая похмельем, узнал об отсутствии своего полка два дня спустя от Рокслея. Удивительно, что трактирщик об этом знает. Впрочем, не удивительно: наверняка все дворцовые сплетни узнает одним из первых, из разговоров дворцовой охраны. Учитывая, что Лоу, по всеобщему убеждению, было затруднительно передвигаться по городу, Ястреб очень удачно выбрал место, где болеть. А что до Блора…
- Прежде всего полковник Блор выбрал неудачную компанию.
- Если собственные офицеры неудачная компания!.. – Жуанвиль красноречиво развел руками.
И тут он, конечно, прав. Достаточно вспомнить маршала Манрика, получившего пулю от Люра на глазах у всей «своей» армии.
Мадлен внесла початую бутылку и странный пузатый бокал.
- Не буду вам мешать.
Поклон, улыбка, шорох закрывшейся двери.
Жуанвиль вытащил пробку, с мечтательным видом принюхался:
- Двадцать лет в бочке из-под «Дурной слезы».
- Даже надорское пойло не может обойтись без кэналлийцев? – нарочито удивилась Арлетта.
Жуанвиль хохотнул:
- Надорцам об этом лучше не напоминать.
Он аккуратно налил в бокал на палец янтарной жидкости.
- Да это же касера! – разочарованно воскликнула Арлетта. И как она сразу не догадалась? Ведь касеру придумали в Надоре, причем как раз в Старом Карлионе!
- Ни в коем случае, госпожа графиня, - возразил трактирщик. – Касера – всего лишь скромное виноградное подобие, а это – подлинная вода жизни.
Арлетта принюхалась, потом сделала крошечный глоток. Она лишь однажды из любопытства пробовала касеру (и она ей совершенно не понравилась!), поэтому не могла с уверенностью сказать, есть ли разница в запахе и вкусе, но крепостью этот напиток точно касере не уступал. По горлу и в груди начал растекаться непривычный колючий жар, и графиня порадовалась, что перед визитом в «Озерную деву» плотно пообедала.
- Когда святой Доминик – тот самый святой Доминик – прибыл на север, - доверительно сообщил Жуанвиль, - перед ним встала трудная задача. Живущие в тех краях язычники следовали справедливым законам, но при том почитали не Создателя, а демона Зимы и Ночи.
- И Скал, - добавила Арлетта, вспомнив рассказ ювелира.
- Возможно, - не стал спорить трактирщик. – И когда святой Доминик уже почти отчаялся от неспособности своей внушить праведным язычникам правильную веру, посланный Создателем ангел научил его, как из родниковой воды посредством ячменя, огня, меди и дуба получить лекарство от всех телесных хворей.
- Вы забыли упомянуть в рецепте время, - заметила Арлетта. – Двадцать лет выдержки – солидный срок.
- Конечно, время! Увы, про время вечно забывают. Так появился гидор.
- И язычники уверовали в Создателя?
- Всем сердцем, - торжественно заверил Жуанвиль. – Увы, в нашем несовершенном мире даже живительный источник стал источником раздора. Спроси в Надоре любого, и он ответит, что нет ничего более противного воле Создателя, чем глупая вражда агмов и варитов. Но при этом сами надорцы вот уже три круга спорят с каданцами о том, чей гидор настоящий.
- Разница такая большая?
- Заметная. Чувствуете это дымное послевкусие? – Ничего подобного Арлетта не чувствовала, но кивнула. - В Надоре пророщенный ячмень коптят в дыму от сжигания торфа, а в Кадане, по причине отсутствия достойных упоминания болот, просто сушат.
- Похоже на спор бергеров и гаунау о светлом и темном пиве. – Когда Жермон не хотел писать о собственных делах, он пересказывал торские байки.
- Северяне! – снисходительно вздохнул Жуанвиль.
- Однако, вы ловко сменили тему.
- Я просто немного отвлекся. Итак, после тоста за здоровье господина Первого маршала господин барон попрощался с господами гвардейцами и поднялся к себе. Примерно час спустя эрэа Арабелла, одетая в соответствующий ее настоящему званию дорожный костюм по южной моде…
- Похожий на пажеский, - вставила Арлетта.
- Совершенно верно. Так вот, она уведомила меня, что идет во дворец по поручению господина барона, и попросила дать ей сопровождающего. Я послал с ней Полена – у него самая зловещая внешность, хотя на самом деле он ревностно чтит и ожидает и без веской причины мухи не обидит, – дворец, конечно, близко, но времена неспокойные. Потом к господину барону пришел мэтр Бронсан, пробыл у господина барона как обычно и ушел. И сразу после его ухода прискакали господин герцог с госпожой Арабеллой. Я ни поклониться, ни поздороваться не успел, а они мимо меня и по лестнице наверх.
- А вы?
- Взял коробку с лекарствами и следом за ними пошел. Ведь мэтр-то уже ушел. Вы поймите, госпожа графиня, я в дела постояльцев не лезу, но в «Озерной деве» за двадцать лет никто кровью не истек, как бы некоторые ни пытались. А все потому, что я никогда не оставляю подобные дела на самотек.
- Кто-то истекал кровью? – удивилась Арлетта.
- У господина герцога рука была ранена, запястье.
Ах да, Марта тоже об этом говорила.
- Вас это удивило?
- Еще как! Рана совсем небольшая, и столько крови.
- Вас удивило, что Окделл ранен? – уточнила вопрос Арлетта.
- Нет. Тявкать на Вепря, прикрываясь эдиктом о запрете дуэлей, это именно что тявкать на вепря, прикрываясь бумажкой. Кому-то из господ-острословов рано или поздно должно было не повезти.
- Почему вы уверены, что победил Окделл?
- Так очевидно же. Господин герцог не из тех, кто будет радоваться тому, что жив остался. Если б проиграл – от него бы искры летели, а он дотла прогорел. Кто-то здорово его довел в тот день, и этому кому-то не поздоровилось. Но я рад, что все живы остались. У нас тут дважды в год смертоубийство из-за ерунды, надоело.
- А почему вы думаете, что все живы?
Жуанвиль удивленно посмотрел на графиню:
- Господин барон и господин герцог так сказали.
- Что именно они сказали?
Трактирщик напряг память.
- Господин барон сказал, что все живы, а господин герцог – что никого не убил.
- Они солгали. Окделл убил графа Штанцлера. Застрелил больного старика в его собственном доме.
- Вы ошибаетесь, - уверенно сказал Жуанвиль. – Это не Окделл.
- Потому что Окделлы не лгут? – насмешливо уточнила Арлетта.
- Потому что чтобы так солгать об убийстве, недостаточно уметь лгать, надо еще уметь убивать. А убивать герцог Окделл не умеет.
- Почему вы так решили? Он все же был на войне.
- Собственными глазами видел. И, думаю, вам следует узнать эту историю, госпожа графиня.
Для обзоров
Фэндом: Отблески Этерны
Категория: Джен
Рейтинг: PG-13
Размер: Макси
Жанр: АУ
Статус: В процессе
Дисклеймер: Прав не имею, выгоды не извлекаю
Аннотация: Ричард бросился на Катарину с кинжалом - но не убил. Что будет дальше, при условии, что дело происходит в альтернативной окделлоцентричной Кэртиане, где у литтэнов есть головы, а у восстания Эгмонта - причины? Люди Чести всегда бегут в Агарис...
читать дальше
Глава 8
Мон-Нуар. Оллария
400 год К.С. 3-4-ый день Летних Скал
1
Мон-Нуар. Оллария
400 год К.С. 3-4-ый день Летних Скал
1
Магнус Луциан предпочитал шадди с перцем и для тех, с кем встречался в «малом» кабинете, готовил его собственноручно. В эти минуты его высокопреосвященство напоминал шамана или алхимика. Сопящий от усердия Чард выглядел как обычно – медведем – даже с мориской утварью в лапах, а на поставленном под вишнями столе в кругу полупрозрачных алатских чашечек высился добротный глиняный молочник. Луциан слыл человеком жестким, но, на памяти Эда, единственное, в чем он был непреклонен, это шадди по-надорски – забеленный молоком или сливками. «Я уважаю верность Севера матери нашей святой Церкви и не одобряю язычество Юга, но глумления над благородным напитком в своем присутствии не допущу». Если Создатель милостив, в Рассветных садах вместо нектара Луциан пьет свой любимый «черный» шадди, а новый магнус Справедливости, когда его наконец изберут, не утратит завоеванных предшественником позиций.
Судя по тому, как вольготно чувствовал себя Левий, грызня в обезглавленной Церкви еще продолжалась. Для воюющих со скверной фанатиков мориски очень хорошо продумали первый удар: пока прелаты делят чины и должности, Святого похода не будет. Но это и к лучшему: пока все зыбко, больше возможностей склонить Агарис к выгодному для Надора решению. Дело за малым – добраться до Агариса.
Пока все складывалось до того удачно, что впору поверить в берегущую Повелителя Скал Кэртиану. Не снизойди вдруг на обезумевших от страха лошадей ангельское спокойствие, и дело бы кончилось плохо, а так даже от попавшей в костер пороховницы вышло больше шума, чем вреда. Два десятка легкораненых и дюжина покалеченных лошадей – когда подсчитали потери, поначалу поверить не могли, что так легко отделались. А ведь казалось в какой-то миг, что вот-вот бездна под ногами разверзнется! Шли потом через Ариго, будто удирали, полностью отказавшись от скрытности ради быстроты, и лишь вчера вечером позволили себе перевести дух. Поля Эпинэ остались позади, они добрались до предгорий Мон-Нуар. Здесь можно не бояться засады, а от погони – если она была – они теперь точно оторвались. Захваченного на переправе «племянника» отпустили на все четыре стороны еще два дня назад – чудесное спасение настроило всех на благодушный лад, а знал прознатчик не больше, чем житель любой деревни, мимо которой они проезжали.
Офицеры потихоньку собирались на запах шадди. Жена старосты вынесла из дома огромное блюдо местных лепешек с сыром. Из-за дома доносились выстрелы – Уэйд учил то ли Аби, то ли Ричарда стрелять из пистолета. Было у землетрясения одно несомненно положительное следствие: трогательное примирение сестры и брата. Эд подозревал, что до Агариса чета Уэйдов еще раза два-три насмерть поругается, но мирились они, как оказалось, не по-надорски легко, а потому не стоит преждевременно волноваться.
Чудесное, ленивое летнее утро, пока разведка выясняет, как сказалось землетрясение на горных дорогах. Из Кольца Эрнани выбрались без потерь, Летний Излом пережили почти без потерь. Теперь надо пересечь границу Талига с Алатом и не напороться на Савиньяка в Агарии. А что да как в Агарисе – на месте станет видно.
Эд наконец-то подобрал название для своего настроения – азарт! – и усмехнулся. Подкинул в ладони полупустой флакончик с тинктурой. Принимать меньше или принимать реже? Он не врач, и Аби тоже. Будь он в Олларии, завтра бы пришел мэтр Бронсан и завел очередной разговор о необходимости чтить, ждать и надеяться. После Багерлее Эд так время и считал: по визитам врача. Оно летело, если мэтр заглядывал раз в неделю, и тянулось минута за минутой, когда мэтр приходил ежедневно. Пустые дни или пустые минуты – какая разница, если ждать, кроме врача, некого? Ожидаемые визиты мэтра не приносили ничего нового, а визиты неожиданные – Дэвид, Ричард, раздобревший от агарисских постов Глан – только злили, но злили недостаточно, чтобы попытаться что-то изменить. Получается, правы мэтр Бронсан с Иссерциалом: делай, что можешь, и будь, что будет. Кошки знают, как дошли до этой мысли старый врач и бессмертный классик, а Эду, чтобы с ними согласиться, понадобилось землетрясение. Когда земля буквально уходит из-под ног, по-новому понимаешь, что такое сила, воистину превосходящая человеческую, и как редко она в действительности человеку противостоит.
Стихия слепа, и сражаться с нею нельзя. Со всем остальным – можно.
2
Гибель Надора и Роксли Робера ужаснула, но с тех пор известия об очередном землетрясении приходили с севера настолько часто, что сперва перестали удивлять, а потом и пугать. В Летний Излом Надоры тряхнуло так, что даже в Олларии ощутили, но страха не было.
Объедавшие Коко матерьялисты второй день носились с идеей о влиянии блуждающих звезд на земную тектонику. К спорам, шедшим на причудливой смеси гальтарского и талиг, Робер едва прислушивался, но все равно был философам благодарен: кивками и экивоками Левия он уже был сыт по горло, а научное объяснение обещало, что Излом закончится и все вернется на круги своя.
Всего двенадцать месяцев и уже даже без двух дней. Они продержатся. Мосты стоят, дороги целы, обоз с продовольствием пришел без задержек, а крысы исправно роются в отбросах. Пока в городе есть крысы, бояться нечего.
Катари передала мэтру Инголсу последний подписанный указ и сложила руки на коленях, мигом превратившись из королевы в отвечающую урок девочку.
- К сожалению, есть сегодня и плохие новости. Рей Эчеверрия сообщает, что на рассвете двадцать третьего дня Весенних Молний Окделл и его сообщники покинули Кольцо Эрнани.
Лэйе Астрапэ! Теперь что-то сделать для Дикона будет сложно.
- Я бы не назвал эту новость плохой, - возразил Мевен. – У кэналлийцев куда больше возможностей убедить Ричарда сложить оружие.
А возможностей убить еще больше! Дошли ли до Кэналлоа слухи об отравлении эра оруженосцем?
- Поскольку Окделл направляется в Гайифу и на землях Эпинэ ведет себя прилично, рей Эчеверрия решил предоставить его морискам, - с достоинством сообщила графиня Савиньяк.
- Прорвались? – прищурился Рокслей.
- Что заставляет вас так думать?
Вместо Дэвида ответил Мевен:
- Алва запретил выпускать из Кольца кого бы то ни было без пропуска, подписанного графом Валмоном или герцогом Ноймариненом. Распорядиться о таком пропуске для Ричарда и его людей ни один из них по времени не успел бы, а в кэналлийцев, нарушивших приказ Алвы, я не верю. Я прав?
- Вы правы, - согласилась Арлетта.
- Что ж, теперь это не наша забота, а маршала Савиньяка.
«Причем Эмиля Савиньяка», - про себя отметил Робер. Эмиль мальчишку не убьет.
За какими кошками Лоу понесло в Гайифу? Но хорошо, что не в Надор.
- И какие у надорцев потери? – спросил между тем Мевен. – Хоть расскажу Халлорану о судьбе его протеже.
- Мародера и предателя, - едко добавил Карваль.
- Ну, раз Уэйд служил Ричарду, то он в его доме никак не мародерствовал.
- А в доме Алва? – осведомилась Арлетта.
- А это зависит от того, кем считать Альдо Ракана, - пожал плечами Иоганн. – У вас, сударыня, есть право его упрекать, а у меня нет. Сам не меньше провинился.
- Зато у него есть право упрекать нас, - некстати добавил Дэвид.
- То есть вы одобряете действия Окделла? – уточнила графиня Савиньяк.
- Я здесь, а не с ним, - ответил кровный вассал Повелителя Скал. – Я выбрал Олларов и Талиг, но это тоже предательство, предательство Дома. Простите за прямоту, сударыня, но лучшее, что я могу о себе сказать, это что я все еще не привык предавать. Но, как видите, предавать мне это не мешает.
Робер о мыслях Дэвида знал, но чем он думает, заводя такой разговор на совете?!
Помощь неожиданно пришла от мэтра Инголса:
- Вынужден согласиться с герцогом Окделлом, что, право же, для меня непривычно, - сообщил законник. – Граф, вы слишком большое значение придаете природным явлениям.
- Вы тоже считаете, что всему есть простое и разумное объяснение? – криво усмехнулся Дэвид.
- Мы понимаем, как много для вас значило разрушение родового замка, и мы сами недавно потеряли братьев, - сочувственно произнесла Катари. – Поверьте, вас никто не винит, но…
- Никто не винит! – рассмеялся Дэвид. – Знаете, чего я никогда понять не мог? Эд… Эдвард Лоу никогда не винил Кавендиша. А сейчас думаю: может, тогда тоже что-то случилось? Что-то, о чем теперь никто из выживших не говорит, а выживших все меньше и меньше. Но ведь понесло Эпинэ за какими-то кошками в болото!
Весенняя Ренкваха. Крик Сержа: «Кавендиш бежал!», опухшее от комариных укусов лицо отца…
- Мы вас прикрывали! – сказал Робер, и сам поразился, как хрипло прозвучал его голос.
- Кого «нас»? – зло и весело спросил Рокслей. Ну конечно, Рокслеев в Ренквахе не было! Зовут Приддов скользкими, а сами…
- Надорцев! – выплюнул Робер. – Чтобы ополченцы успели разбежаться.
Дэвид расхохотался:
- Робер, ты только не обижайся, но я такой чуши в жизни не слышал. У нас в половине деревень на талиг только священник говорит, и то, при виде чужаков, как добрый эсператист немедля его забывает. А знаешь, сколько у нас в лесах охотников, лесорубов, углежогов, сколько пастухов в горах? Сколько работников у арендаторов? Если свои не донесут, проще иголку в стоге сена найти, чем надорца в Надоре. Под знамя Эгмонта встали не все, но помогать его убийцам никто бы не стал.
- С чего ты так решил? – упрямо спросил Робер.
- Ты почти месяц раненый в лесной сторожке знахарки лежал, а в деревне в двух хорнах кэналлийцы стояли. И четверть «жителей» деревни в ополчении была. Никого не нашли. А летом кэналлийцев бергерами заменили, потому что кэналлийские стрелки в овраги часто падали. Это вам, южанам, надо было бежать вдогонку за Кавендишем. А вы своих погубили, и эр Гвидо с Оливером, пытавшиеся вас выручить, погибли.
Робер прижал ладони к глазам. Заболоченный луг, мелколесье, а дальше - трясина. Кавалерия посреди болота. Они были обречены, без шансов. Гвидо Килеан и Оливер Рокслей – как он мог забыть Оливера! – привели свои отряды на помощь, но было уже поздно. Кого схватили с оружием – повесили, а остальные… Все эти годы Робер утешал себя тем, что отец и братья погибли не напрасно, ополченцы успели разбежаться. И ни разу не задумался о том, какие были шансы у чужаков поймать надорских крестьян в их родном дремучем краю.
А ополченцы еще и его с поля боя вытащили, внезапно понял Робер. Он помнил, как с него стаскивали сапоги и решил, что это мародеры, но ведь не мародеры привезли его в Агарис! Почему раньше он ни разу об этом не подумал?
- Как я к знахарке попал?
- Тебя Алан Истерлинг нашел, - ответил Дэвид.
- Лесной зять?
- Он.
- Забавное прозвище, - сдержанно заметила Арлетта. – И мне уже доводилось его слышать.
- Известный разбойник, - кивнул мэтр Инголс.
- Алан – надорский лесничий, - поспешил объяснить Робер. – Он женат на молочной сестре Эгмонта. Его еще лесным братом в шутку звали.
- Про этого слышал даже я! – обрадовался Мевен.
- Учитывая связь барона Лоу с разбойниками, которую он, прошу обратить на это внимание, признал, пусть и в несколько издевательской форме, этот Истерлинг вполне может быть тем самым Лесным братом, - заметил законник.
- Только пытали Эда и его родных не из-за разбойников, - убежденно произнес Дэвид. – Две женщины умерли в Багерлее – герцогиня Придд и баронесса Лоу. Эрэа Арлетта, вас Ноймаринен послушает. Пусть Колиньяра допросят, он должен знать, из-за чего. Если вы хотите в Надоре мира, убийцы должны быть наказаны.
- Я уверена, что справедливость восторжествует, - заверила графиня.
- Получается, я Алану жизнью обязан, - невпопад произнес Робер.
- Тогда уж и Эдварду заодно, - усмехнулся Дэвид. – Если б он подорожную не достал, тебя бы не рискнули через весь Талиг в Агарис вести. Наши врачи считали, что тебе не выжить, а в Агарисе вылечили.
Его выходила Матильда, и он всегда помнил, что обязан ей жизнью. Оказывается, не только ей. Как много долгов!
- А откуда у барона Лоу взялась подорожная? – подозрительно спросил мэтр Инголс. – Вдруг он опять воспользуется тем же источником.
Дэвид развел руками:
- Алва подписал. «Дабы Эдвард Лоу мог узнать версию смерти Эгмонта Окделла, которая его устроит». Эд не любил об этом вспоминать, и я не спрашивал. Слышал какие-то дикие слухи, будто они с Алвой вдвоем напились и пьяные дрались на дуэли, но все знают, что после дуэлей с Алвой выживших нет.
Про подорожную Робер тоже не знал. Мог ли Алва – в своем стиле – помочь последнему Эпинэ? А мог ли Алва предупредить своих подданных о своем бывшем оруженосце, чтобы пропустили, выпустили из Кольца? Арлетта может знать, но вряд ли скажет.
- А как они вообще прорвали блокаду? – поинтересовался Мевен. – Можем ли мы со своей стороны что-то предпринять, чтобы не допустить повторения?
Лэйе Астрапэ, барсинцы! И не только они – дурной пример заразителен, особенно такой успешный пример.
- Рей Эчеверрия считает, что Окделлу просто повезло, - неуверенно произнесла Катари. – Мы… я плохо поняла объяснения, простите, Арлетта! Наверное, вы, господа, разберетесь лучше.
Арлетта не хотела, чтобы они видели письмо Эчеверрии? Или хотела скрыть его содержание от кого-то конкретно? Если она не доверяет Дэвиду, то она ошибается, но Дэвид сам, как назло, дает повод!
Сестра торопливо вытащила из бювара письмо, протянула Инголсу:
- Прошу вас, прочтите.
Кэналлиец был краток. Надорцам в самом деле повезло: Эчеверрия вовремя получил предупреждение, но никто не думал, что северяне предпримут попытку прорыва под носом у основных сил врага. А те буквально снесли застигнутую врасплох заставу и, не таясь, двинулись напрямик к паромной переправе через Данар, пока не ожидавшие от врагов такой наглости кэналлийцы обшаривали в их поисках окрестности Барсины. А надорцы тем временем спокойно переправились через Данар, там же на берегу переночевали и ушли в неизвестном направлении, предварительно повредив паром, но в остальном были с местными жителями очень корректны и даже щедры. Во время переправы в разговорах офицеров неоднократно упоминалась Гайифа, из-за чего Эчеверрия решил, что направляются надорцы именно туда.
- А я вам сразу говорил, что полк у Окделла хороший, - удовлетворенно сообщил Мевен Карвалю, как будто продолжая старый спор. – Надо было им дело найти, а не в казарме запирать.
- Не помогло бы, - возразил Дэвид.
- Вы что-то узнали? – быстро спросила Арлетта.
- Вернее сказать, разобрался, чем они все это время занимались у всех на виду. Изначально надорская гвардия – полк Северной армии, которым Люра командовал. Своеобразный полк. Четыреста человек пехоты и еще сорок – конная разведка, которой в Торке командовал Нокс. Уэйд, кстати, еще тогда под его началом служил. Когда Люра во Вторую резервную перевели, отряд Нокса стал считаться отрядом для особых поручений. А когда полк надорской гвардией сделали, офицеры взялись учить свою пехоту верховой езде. Весной к ним в этих учениях рота Гобарта присоединилась. В Новой Талигойе, - с усмешкой добавил Дэвид, - артиллерия находилась под патронажем Дома Скал, так что тесное общение отрядов никого не удивляло. Нокс говорил, что придумал эти учения, чтобы солдаты без дела не шатались, и вообще с Халлорана пример берет – тот первым начал своих парней гонять без роздыха.
А Сэц-Ариж рассказывал Роберу, что это Окделл выдумал, чтобы Придду ни в чем не уступать. Выучкой «черная» гвардия и впрямь не блистала, и на коронации Альдо это бросалось в глаза. Из-за этого надорцев к церемониям потом почти не привлекали, хотя южане и «спруты» участвовали в торжествах Альдо Первого наравне с гимнетами. А теперь эти неумехи за день добрались до Данара, да так, что кэналлийцы на морисках догнать не смогли.
- К слову, - злорадно продолжил Дэвид, - жалоб от горожан на гвардию Дома Скал и артиллеристов еще ни разу не поступало, а форма у них была своя, особая, так что люди бы точно знали, кого винить. Так что мародерами северян генерал Карваль зовет напрасно. А если учесть, что в Надоре юг считают от Лукка, бесчинствовали в городе именно южане.
- Никола, нет! – поспешил вмешаться Робер, пока Карваль набирал воздуха для тирады. – Кем бы Уэйд не был, в одном он прав: у нас нет единства, и это плохо. Хватит делить Талиг на юг и север, это только врагам Талига на руку. Дэвид, ты по делу еще что-то можешь сказать?
- Я думаю, Ричард не просто так в Олларию примчался – а Блор говорит, он в столицу как на крыльях летел. У Уэйда и Эдварда как раз все к отъезду было готово. Но им был нужен предлог, чтобы спокойно выехать из города, и, учитывая состояние Эдварда, требовалось, чтобы хотя бы в первый день за ними не гнались. Увы, ваше величество, но с этим «покушением» вас разыграли.
- Разыграли? – переспросил Робер. Ну конечно, как он мог принять Дикона за убийцу!
- Разыграли? – дрожащим голосом повторила Катари. – Этот мерзавец угрожал мне… нам ножом! Оскорблял!..
- Ваше величество даже не связали, - напомнил Мевен.
- Разумеется, герцог Окделл хотел, чтобы его угрозы приняли всерьез, - рассудительно заметил мэтр Инголс.
- Еще скажите, что Окделл благородный рыцарь, не способный поднять руку на женщину! – прорычал Карваль.
- Когда Айрис Окделл накинулась на него с оскорблениями, расцарапала лицо и даже порвала одежду, он ее пальцем не тронул, - напомнил Мевен. – А тут еще момент очень удачный: Уэйд и Тондер на посту в Парадной приемной.
- И Штанцлер в кабинете, - напомнил мэтр Инголс. – Было бы крайне интересно узнать, вписывалось ли это в планы заговорщиков.
- Но, учитывая положение ее величества, подобный розыгрыш был не только оскорбителен, но и опасен, - резко заметила Арлетта.
- Благодарю, - прошептала Катари. - Только вы, только вы!... – сестра разрыдалась.
- Врача, живо! – гаркнул Мевен. Тут же влетел брат Анджело, будто под дверью караулил.
Ну да, наверняка караулил под дверью, сообразил Иноходец в следующий миг. Сестра была в надежных руках.
Робер понимал, что Дикон все равно виноват, все равно сбежал к врагам, все равно пошел на поводу у двух расчетливых мерзавцев и неизвестно еще, чего натворит в будущем. Понимал, но не улыбаться не мог.
Сын Эгмонта не убийца!
UPD 17.09 читать дальше
3
Сын Эгмонта не был убийцей, но на следующий день Робер вновь мечтал оторвать ему голову.
Бледная, осунувшаяся Катари теребила кисти алатской шали и никак не могла успокоиться.
- Он просто притворялся, что хочет меня убить, чтобы его сообщники могли беспрепятственно выехать из города, - едва слышно рассказывала сестра. – Никогда себе не прощу, что оказалась так легковерна! Я должна была догадаться, для убийства требуется храбрость, а такие, как он… Но он пытался, он пытался! Мне рассказали, он служанку завел с таким же именем, как у меня. Сделал ее любовницей. Как подумаю, что он представлял, когда звал ее «Катари», моим именем звал!.. А потом служанки стало ему мало. А я Ариго! Это… как же мерзко, Робер! Я бы уступила ему, ради спасения сына я на все была готова. Ты мужчина, ты не поймешь.
Робер эту служанку видел, Дик явно выделял Катарину среди остальных. Только вряд ли молодая вдова лгала, утверждая, что не была любовницей господина. Скорее уж она ему в самом деле кого-то напоминала.
Бред! Дик не мог такого совершить, но сестра не могла такого придумать.
- Ты поэтому боишься заходить в будуар?
- Стыжусь! – горько ответила Катари. – Это не страх. Я согласилась, я согласилась, и мне никогда этого не забыть, я всегда буду с этим жить.
- Но ведь ничего не случилось! – в отчаянии произнес Иноходец.
Сестра не слышала.
- Иногда генерал Карваль так смотрит… с таким участием… Я умираю от стыда, что он понял, догадался… Я плохая притворщица, у меня все на лице написано. А если он кому-то расскажет? Я не могу просить его молчать, но если он расскажет!..
- Катари, все хорошо! – взмолился Робер. Так волноваться в положении сестры наверняка опасно! – Я осторожно расспрошу Николу и, если что, скажу, что ему просто показалось. Катари, ведь ничего не было!
- Меня спас мальчик, – со слабой улыбкой произнесла сестра. – Мне в первый миг показалось, это ангел с фрески сошел, ангелов гнева Его часто рисуют в багряном. Паж Окделла. Он сумел оттащить этого… эту свинью… Потом сказал, что надо спешить.
- Ему повезло, Ричард очень силен, - озадаченно произнес Робер.
- Ему помог Создатель! Как думаешь, с этим храбрым мальчиком ничего не случилось? Ведь он свидетель. Я никогда никому не признаюсь в том, что было, но Окделл знал, как восхищалась я Беатрисой Борраска, перед всеми обличившей Ринальди, он мог…
- Нет, конечно нет! – поспешно возразил Иноходец.
Дик бы этого делать не стал, а вот Уэйд или Лоу – запросто. Хотя зачем им это делать? Робер не считал себя силачом, но мальчишку-пажа отпихнул бы и не заметил, а Дик сильнее Робера, намного сильнее. Наверняка все угрозы сестре были притворством, но у того, кто это придумал, сердца нет!
- Ястребы безжалостны и бессердечны, - будто угадав его мысли, произнесла Катари. – Они гордятся тем, что основатель их рода был убийцей.
- Разбойником, - машинально поправил Робер.
- В детстве я считала эту легенду очень красивой, - будто не слыша его, продолжала Катари. – Жили в Надорах братья-разбойники, столь безжалостные, что даже терпение Создателя истощилось. И превратил Он братьев в птиц, чтобы умерить их кровожадность, но братья и птицами сохранили разбойничий нрав. И тогда Создатель лишил их памяти, чтобы они сошлись в бою и убили друг друга. Но старший брат все равно узнал брата и даже для спасения жизни своей не стал отвечать ударом на удар, а младший брат ослеп от ярости и брата не узнал. И старшего брата Создатель простил, а младшего оставил птицей. Но потомки братьев, Ястребы и ястребы, с тех пор чувствуют друг в друге родную кровь. Красиво, правда?
- Лоу действительно хорошо ладят с ловчими птицами, - подтвердил Робер, радуясь смене темы.
- В детстве я считала эту легенду очень красивой, - повторила Катари. – Я не понимала, за что наказали братьев, не понимала, что они убийцы, ведь их жертв в легенде не было. Мне не нравились овцы и не нравились псы, я мечтала жить в лесу с волками, сильными и свободными. Какой же глупой я была! И осталась. Научилась не верить в благородство волков, но забыла, что чужой пес может загрызть до смерти.
- Ты не виновата, Уэйд всех провел.
Сестра покачала головой:
- Виконт Мевен прав: раз он служил Окделлу, то мы были его врагами, а ложь врагу – военная хитрость.
- Просто ловкий прохвост, понявший, что здесь ему ничего не светит, - убежденно ответил Робер. – Карваль рассказал, он и Айнсмеллеру послужить успел. Потом к Ноксу вернулся. А после дуэли с Валентином Ричарду втемяшилось учиться фехтовать левой рукой, вот тогда Нокс ему Уэйда и посоветовал. Об этом Блор рассказал. Уэйд и капитаном за это стал.
- Я не знала, - вздохнула Катари. – Мне казалось, виконт Мевен ему доверяет.
- Он казался хорошим подчиненным, но командовать, как оказалось, любит больше. Бедняга Блор до сих пор в себя прийти не может: от полковника полк сбежал. Но это я виноват, я его назначил.
- Не вини себя! Просто у нас мало тех, кому мы можем доверять.
- Мы можем доверять друг другу, - улыбнулся Робер.
- Да! Я поэтому любила легенду о ястребах: я всегда мечтала о брате. Мечтала о брате, который узнает меня в любом облике, под любой маской. Узнает и поймет. Я так устала притворяться. Ты – ответ на мои молитвы, знак, что Он слышит меня. Я столько плохого совершила, а Он меня слышит. Спасибо тебе, брат!
Последний Эпинэ обнял сестру. Все, что осталось от его семьи.
Двенадцать месяцев без трех дней до конца Излома. Время, когда абвениаты встречают с почестями любого путника, потому что любой может оказаться богом. Время, когда эсператисты никого не принимают в ордена, потому что любой может оказаться демоном.
Просто время, которое надо пережить.
4
Вывески трактиров в Олларии и окрестностях часто поражали яркостью красок и тщательностью проработки. Обычно их рисовали ученики Академии, без зазрения совести вдохновляясь великими полотнами. На вывеске «Талигойской звезды» во Фрамбуа красовался портрет молодой Октавии, а в «Победителя дракона» по дороге в Тарнику зазывал «Торжествующий Астрап». Так что Арлетта не удивилась бы, увидев на вывеске «Озерной девы» одну из многочисленных классических найери, но одетая версия «Безмолвной литто» ее поразила. Тяжелый, пронзающий душу взгляд был повторен с похвальным искусством. Только очень самоуверенный человек мог поместить на вывеску трактира столь неприветливую «деву», и графине захотелось немедленно узнать, насколько эта самоуверенность оправдана.
Запутанная история с отъездом Окделла требовала внимания, особенно теперь, когда этих… Людей Чести понесло на юг, где сейчас Эмиль и Росио. Потому что Ворон с Ястребом действительно дрались, через месяц после знаменитой линии – близнецы были секундантами. Ворон, разумеется, победил, но убивать противника не стал – из-за этой необычности старший младший и упомянул их дуэль года три назад, после очередной громкой победы Рокэ. Если верить Эмилю, все просто лишнего выпили и лишнего друг другу наговорили, а Ли от разговора ушел так ловко, что Арлетта лишь много позже поняла, что старшему сыну разговор о том случае был неприятен. А теперь еще Рокслей рассказал о подорожной.
Дородная служанка – Марта – с поклонами проводила графиню Савиньяк в хозяйскую гостиную на втором этаже. Опрятная комната, икона святой Октавии на стене.
- За хозяевами уже послали, госпожа графиня. Они в конце улицы, господина Жуанвиля избранным отцом позвали для сыночка пекаря. Четвертый день лета – самое то.
Дети не выбирают, когда рождаться, но все церемонии всегда стараются приурочить к особому числу. Желание угодить судьбе, выпросить удачу – как это по-человечески. Лететь против ветра отваживаются единицы.
- Что ж, пока вашего хозяина нет, быть может, вы, Марта, ответите мне на несколько вопросов?
Арлетта ожидала, что служанка хотя бы поначалу станет отпираться и прикидываться, будто ходит по дому заткнув уши и зажмурив глаза. Вместо этого Марта радостно закивала:
- Нам господин Жуанвиль строго-настрого приказал на все вопросы отвечать честно и ничего не скрывать, потому что честным людям скрывать нечего, а мы как раз такие и есть!
Арлетта поморщилась. Робер отрекомендовал местного хозяина как известного прохвоста, да и Ли упоминал, что в «Озерной деве» контрабандные южные вина под видом надорских подают. Из уст такого человека приказ слугам быть честными следует понимать как наказ держать язык на привязи. Но иногда мельчайшие оговорки – самые красноречивые, так что попытаться стоит.
- Барон Лоу у вас долго жил?
- С осени. Единственный наш постоялец, спасибо господину Ракану!
- И так внезапно уехал, - небрежно заметила графиня.
- Ну почему внезапно? – удивилась Марта. – Еще недели за две видно было, что в любой момент уехать может. Такое всегда видно.
- Он получил письмо?
- Да кто ж его знает? Может, Аби чего и принесла. Она частенько в город ходила.
- Аби? – хищно улыбнулась Арлетта.
Марта смутилась:
- Эрэа Арабелла, то есть. Но она вроде как служанку изображала, вот мы и привыкли ее по-простому звать. А хозяин не велит в господские дела лезть, как представилась – так и звали.
Какой внезапный – в духе Дидериха! – поворот.
- Почему вы думаете, что эта Арабелла не была служанкой?
- Так откуда у простой девушки, даже и в семнадцать лет, такие руки! Хозяйка ей для видимости работу дала – шитье – так она в первый же день ножницами руки до крови натерла. Потом приноровилась, видать, очень надо было притворяться, но швеи ж, кто для заработка шьет, совсем не так за работой сидят. Что для большого дома купить, она знала, что да как по дому делать – знала, а сама только за раненым ухаживать умела и на рынок ходить. Торговаться не стеснялась, но ведь у них в Надоре житье не сладкое. А как по улице ходила? Хозяин ей всегда одного из конюхов в провожатые давал. Наши девчонки чуть за порог – и давай хвостами крутить, а Аби… эрэа Арабелла каждый раз чепец чуть не на нос натягивала.
- Думаете, она боялась, что ее узнают?
- Да получается, что так. Но во дворец не скрываясь пошла.
- Во дворец? Когда это было?
- Как раз перед отъездом, прям в дорожном платье и пошла. Только у нее дорожное платье такое чудное, что кабы я не знала, так за юношу бы приняла.
- Она была в мужском костюме? – не веря собственной удаче, спросила Арлетта.
- Как можно, госпожа графиня, разве девушка может мужское платье надеть? В женском она была, конечно! Просто со штанами. Принцесса Матильда в похожем на прогулки выезжала, это мода такая южная.
Неужели тот самый паж? Арлетта поспешила уточнить:
- А сколько у барона Лоу было слуг?
- Двое или трое, - неуверенно ответила Марта. – Очень они между собой были похожие, здоровущие такие северяне. Они то приезжали, то уезжали, и мы, по правде говоря, давненько их не видели. Я так думаю, поехали за Кольцо, да из-за застав кэналлийских вернуться не смогли.
Очень может быть.
- Скажите, Марта, а с герцогом Окделлом Арабелла встречалась?
- Каждый раз, когда господин герцог господина барона навещал. А еще он ей деньги дал на портного. Она ж без вещей почти приехала, зато с книжкой Дидериха.
Ох уж эти северянки! Арлетта поняла, что улыбается. Кара тоже без сборника сонетов из дома ни ногой. Морис с Жозиной ей даже несессер дорожный подарили, где помимо обычных флакончиков для притираний и расчесок было отделение для книги.
- А с графом Рокслеем Арабелла встречалась?
- Господин граф с господином бароном с глазу на глаз обычно разговаривали. И ее не то, чтобы прямо, но выпроваживали всегда. – Марта помялась. – Я не очень уверена, но ругались они, кажись, потому что и господин граф недовольный всегда уходил, и господин барон совсем неразговорчивым становился.
Очень интересно!
- А фамилия у это Арабеллы?
- Смит.
Наверняка выдуманная.
- Вы не заметили на ее одежде каких-нибудь гербов?
Служанка задумалась.
- Да вроде ничего не было.
- А каких цветов было платье?
- Дорожное? Красное. Только не алое, как у южан, а густо-красное, северный цвет.
- Багряный?
- Вот-вот! А еще черный бархат и позумент золотой. Красота!
Багряный, черный и золотой. Цвета Дома Скал, но не цвета Лоу, те носят серебро. И золотой ястреб – не герб, как решил Робер, а некий условный знак.
- Во дворец девушку тоже сопровождал конюх?
- Туда да, а обратно она с господином герцогом вернулась. Только мэтр Бронсан от господина барона ушел – и они примчались. Я так думаю, мэтра застать хотели – у господина герцога рука ранена была.
Арлетта покачала головой. Скорее всего, спешка была вызвана тем, что по дороге из дворца в дом Штанцлера заезжали. Поставить под угрозу сложнейший план, в котором участвуют сотни людей, ради убийства больного старика? Убить его прямо во дворце было бы больше похоже на Окделла. Но и вызвать на дуэль – больше похоже на Окделла, чем бросать яд в бокал. Очевидно, этот молодой человек ведет себя так, как велит ему его сиюминутный наставник.
Эдвард, барон Лоу, один из многих друзей Эгмонта Окделла, один из многих, кого не было в Ренквахе. Безродный авантюрист Уэйд – а вот тут Ро может оказаться прав, этот наверняка ведет свою игру. И некто третий, родич или покровитель девицы, разгуливающей в мужском костюме.
Впервые в жизни Арлетта жалела, что не сочиняет пьесы. Для хорошей притчи эта история слишком надуманна.
UPD 30.09 читать дальше
5
Владелец «Озерной девы» оказался истинным сыном центральных графств: высокий и массивный, почти как надорец, лицом он был настоящий южанин и улыбался с добродушным прищуром уроженца Агиррэ. И врал, наверняка, так же виртуозно.
- Прошу простить, что вам пришлось ждать, госпожа графиня. Нас не предупредили о вашем визите.
- Ваша Марта не дала мне скучать.
- Болтунья она, - пожал плечами трактирщик, – но я рад, что ее прыткий язык вас развлек. Даже не мечтаю о том, что буду столь же занятен. Ведь все, что я рассказал господину Эпинэ, вам наверняка пересказали, а большего я не знаю.
- Для начала, вы могли бы показать мне комнату барона Лоу.
- Разумеется. Прошу вас следовать за мной.
Съемные комнаты так же были на втором этаже, но, чтобы до них добраться, пришлось опять спуститься на первый. Чье уединение владелец «Озерной девы» берег: своей семьи или своих постояльцев, – Арлетта сказать не могла, но готова была ручаться, что между частями дома существует куда более короткий путь, чем тот, который ей показали. В лисьей норе всегда несколько выходов, а Ренар Жуанвиль казался отпетым лисом.
На второй лестнице под ноги хозяину кинулись два холеных рыжих кота, развеяв последние сомнения в принадлежности Жуанвилей олларианской Церкви.
- Брысь, разбойники, - с грубоватой нежностью прикрикнул трактирщик. – Улетел ваш благодетель.
- О ком вы говорите? – заинтересовалась Арлетта.
- О бароне вашем. Или все-таки нашем?
- Я поняла. И как же Ястреб угодил в кошачьи повелители?
- Да Дорита господину барону голубей всю дорогу таскала. То ли думала, что мы его кормим плохо, то ли лучшим лекарством еду считала. А господин барон их, понятно дело, не ел – кто ж знает, на какой помойке они так отъелись? Хорошие, кстати, птички были, красивые. Вот их котам и отдавали, чтоб зря не пропадать.
- Эрэа Арабелла была из Кэналлоа? – удивилась Арлетта.
- По ее словам, из Надора, и, знаете, похожа. И лицом, и манерами. Очень надорские девушки в таком возрасте жеребят напоминают. Сверстницы их южные уже будто павы ходят, а эти вприпрыжку лет до двадцати.
С этим не поспоришь. И, к слову, только «жеребенок» мог успешно изобразить пажа.
- Тогда почему вы зовете ее доритой?
- Так Дорита – не она. Дорита – ястреб господина барона. Перепелятник кажись. Умнющая! Я раньше в надорские россказни про ястребов не верил, а тут собственными глазами увидал: чуть барону худо станет, так Дорита Аби… Арабеллу мигом звала.
- И как Дорита относилась к тому, что ее добычей кормили кошек?
- А никак. Хотя один раз было дело. – Трактирщик остановился перед последней в коридоре дверью, достал связку ключей и завозился с замком. – Она однажды ворона притащила. Как с ним справилась – даже не спрашивайте. Может, ей повезло, может, он больной был. Как дотащила и сколько раз по дороге уронила – ну, это на надорское упрямство спишем. А господин барон попросил ворона где-нибудь закопать, сказал, что не те у меня кошки, чтоб воронов жрать. Вот тут-то Дорита и выступила! Сроду не думал, что ястреб может так орать.
- По ее мнению, лучше кошкам, чем никому? – подняла брови Арлетта. Кроха-перепелятник, притащивший ворона – это настолько немыслимо, что даже за гербовую птицу Алва не обидно.
Жуанвиль пожал плечами:
- Я уж потом подумал: может, она так хозяина подбодрить хотела? Дескать, я вон, ворона в драке победила, а ты чего сидишь-грустишь?
- А Лоу грустил?
- Болел он. А вообще, не знаю, конечно, не мое это дело. Прошу, госпожа графиня. – Трактирщик распахнул дверь.
Небольшая светлая комната. Маленький стол, два стула, узкая кровать, сундук, присада для ястреба в углу. Увы, здесь смотреть не на что. То, что Лоу никаких вещей или бумаг не оставил, Ро в первый же день выяснил.
Арлетта прошлась по комнате, выглянула в окно: внутренний дворик с раскидистым каштаном, тихо и спокойно. Человек деятельный здесь загрустит даже будучи здоровым, а Людей Чести в лености не упрекнешь: мятеж за мятежом, Борн, Окделл, Ариго, Рокслеи, и вот опять. В тишине сети хорошо плести, но плести сеть для поимки Окделла смешно, а значит, ловили кого-то другого. Штанцлер мертв, кто остался - Мевен, Рокслей? Не поймал и уехал или поймал и… Слишком много возможностей.
Урожденная Рафиано села за стол, еще раз обвела взглядом комнату. Невежество есть грех, но искупают его не раскаянием.
- Садитесь, - Арлетта указала Жуанвилю на свободный стул, - и расскажите мне все, что происходило в день отъезда барона, как можно подробнее.
- С самого утра? – деловито спросил трактирщик.
- Да.
Жуанвиль задумался.
- Это будет долгий рассказ. Будет ли мне позволено предложить госпоже графине отвар из розовых лепестков? Шадди, к сожалению, нет, его нынче достать сложнее, чем кэналлийское.
Отвар из розовых лепестков Арлетта ненавидела еще с тех пор, когда была фрейлиной.
- Если вас не затруднит, лучше вина.
Жуанвиль расплылся в улыбке:
- Это запросто!
Открыл окно, высунулся по пояс, зычно крикнул:
- Эй, бездельники! Полен, лучшее вино в комнату барона. Бегом! - Повернулся к графине: - Сейчас все будет.
- Быть может, вы пока начнете свой рассказ?
- Почему бы не начать? – Трактирщик сел за стол. – Только с самого утра все так обычно было, что даже вспоминать трудно. Господин барон до обеда в своей комнате был. Аби… эрэа Арабелла ему часов в десять завтрак относила. Обедать он вниз спустился, как раз господа гвардейцы из охраны ее величества у нас были.
- Может, кто-то из этих гвардейцев был раньше в полку Окделла?
- Сержант Тондер у «черных» теньентом был.
И караулил потом в Парадной приемной вместе с Уэйдом, пока Окделл запугивал королеву. Слишком хорошо для случайного совпадения.
- Вы не обратили внимание, о чем шел разговор?
- Да в точности как обычно. Начали с баронессы Капуль-Гизайль – уж это, простите, пересказывать не буду. Потом о герцоге Алва – зачем он блокаду Кольца устроил. Животрепещущий, знаете ли, вопрос – Оллария лишена шадди!
- Чудовищная потеря, - согласилась Арлетта. – Вы не пробовали предлагать господам гвардейцам отвар из розовых лепестков?
- Не отваживаюсь, - усмехнулся трактирщик, – хоть мэтр Бронсан и утверждает, что он гораздо полезнее морисского ореха.
- Мэтр Бронсан? – ухватилась за уже слышанное имя графиня.
- Врач, который господина барона пользовал. Его уже тоже допрашивали. А вот и вино!
Миг спустя в дверь деликатно постучали. Красивая женщина лет сорока в темно-синем платье из тонкой шерсти внесла на серебряном подносе кувшин с вином, бокал кесарского стекла и тарелочку с сыром и фруктами.
- Моя жена Мадлен, - представил трактирщик.
Мадлен поставила поднос на стол, склонилась в поклоне:
- Для нас огромная честь принимать в своем доме графиню Савиньяк. Ренар служил под командованием маршала Арно Савиньяка.
- Весьма недолго и до того, как он стал маршалом, - уточнил трактирщик. – Но единственный разговор с господином графом помню слово в слово.
- Спустя двадцать лет? – язвительно уточнила Арлетта. Ей не нравилось, когда на ее чувствах к Арно пытались играть, эти двое – далеко не первые.
- Там было мало слов, - с обезоруживающей прямотой признался Жуанвиль. – Я был тяжело ранен в битве при Лауссхен, и господин генерал соблаговолил лично спросить меня, намереваюсь ли я вернуться в строй. Я выбрал мирную жизнь.
Весьма похоже на правду, Арно всегда заботился о своих солдатах, даже о рядовых. И все равно неприятно.
Графиня пригубила вино. Значит, это и есть агарийская лечуза вьянка. Разумеется, хуже «Девичьей слезы», даром, что сорт винограда тот же. Но в целом неплохо.
- Не ожидала, что монахи, принужденные уставом к полной трезвости, способны делать приличное вино.
- Помилуйте, госпожа графиня, какие монахи! – притворно изумился трактирщик. – Это вино из Карлиона.
Арлетта позволила себе снисходительную улыбку:
- Возможно, вы не в курсе, но Новый Карлион принадлежит Савиньякам. – Еще одно наследство прелестной Раймонды. – Там прекрасные виноградники, но это вино не из Дорака, его родина гораздо южнее.
- Природная честность вынуждает меня указать вам на вашу ошибку, госпожа графиня, - не моргнув глазом, ответил Жуанвиль. – Это вино из Старого Карлиона. На пологих склонах Западных Надор, овеваемые легким дыханием…
- Это вино не может быть надорским пойлом! – перебила его Арлетта. Графиня не ждала, что контрабандист вдруг начнет каяться во всех грехах, но должен же быть предел человеческой наглости!
- Конечно, это не надорское пойло, - неожиданно охотно согласился трактирщик. – Мадлен, не сочти за труд, принеси бутылочку надорского пойла. Самого лучшего!
Мадлен посмеиваясь вышла из комнаты, а Жуанвиль буквально выхватил у Арлетты недопитый бокал.
- Прошу простить, госпожа графиня, но надорское пойло с вином мешать опасно. Полковник Блор на днях попробовал – уйму важного проспал.
Назначенный Робером после смерти Нокса командир надорской гвардии напился до зеленых кошек и, страдая похмельем, узнал об отсутствии своего полка два дня спустя от Рокслея. Удивительно, что трактирщик об этом знает. Впрочем, не удивительно: наверняка все дворцовые сплетни узнает одним из первых, из разговоров дворцовой охраны. Учитывая, что Лоу, по всеобщему убеждению, было затруднительно передвигаться по городу, Ястреб очень удачно выбрал место, где болеть. А что до Блора…
- Прежде всего полковник Блор выбрал неудачную компанию.
- Если собственные офицеры неудачная компания!.. – Жуанвиль красноречиво развел руками.
И тут он, конечно, прав. Достаточно вспомнить маршала Манрика, получившего пулю от Люра на глазах у всей «своей» армии.
Мадлен внесла початую бутылку и странный пузатый бокал.
- Не буду вам мешать.
Поклон, улыбка, шорох закрывшейся двери.
Жуанвиль вытащил пробку, с мечтательным видом принюхался:
- Двадцать лет в бочке из-под «Дурной слезы».
- Даже надорское пойло не может обойтись без кэналлийцев? – нарочито удивилась Арлетта.
Жуанвиль хохотнул:
- Надорцам об этом лучше не напоминать.
Он аккуратно налил в бокал на палец янтарной жидкости.
- Да это же касера! – разочарованно воскликнула Арлетта. И как она сразу не догадалась? Ведь касеру придумали в Надоре, причем как раз в Старом Карлионе!
- Ни в коем случае, госпожа графиня, - возразил трактирщик. – Касера – всего лишь скромное виноградное подобие, а это – подлинная вода жизни.
Арлетта принюхалась, потом сделала крошечный глоток. Она лишь однажды из любопытства пробовала касеру (и она ей совершенно не понравилась!), поэтому не могла с уверенностью сказать, есть ли разница в запахе и вкусе, но крепостью этот напиток точно касере не уступал. По горлу и в груди начал растекаться непривычный колючий жар, и графиня порадовалась, что перед визитом в «Озерную деву» плотно пообедала.
- Когда святой Доминик – тот самый святой Доминик – прибыл на север, - доверительно сообщил Жуанвиль, - перед ним встала трудная задача. Живущие в тех краях язычники следовали справедливым законам, но при том почитали не Создателя, а демона Зимы и Ночи.
- И Скал, - добавила Арлетта, вспомнив рассказ ювелира.
- Возможно, - не стал спорить трактирщик. – И когда святой Доминик уже почти отчаялся от неспособности своей внушить праведным язычникам правильную веру, посланный Создателем ангел научил его, как из родниковой воды посредством ячменя, огня, меди и дуба получить лекарство от всех телесных хворей.
- Вы забыли упомянуть в рецепте время, - заметила Арлетта. – Двадцать лет выдержки – солидный срок.
- Конечно, время! Увы, про время вечно забывают. Так появился гидор.
- И язычники уверовали в Создателя?
- Всем сердцем, - торжественно заверил Жуанвиль. – Увы, в нашем несовершенном мире даже живительный источник стал источником раздора. Спроси в Надоре любого, и он ответит, что нет ничего более противного воле Создателя, чем глупая вражда агмов и варитов. Но при этом сами надорцы вот уже три круга спорят с каданцами о том, чей гидор настоящий.
- Разница такая большая?
- Заметная. Чувствуете это дымное послевкусие? – Ничего подобного Арлетта не чувствовала, но кивнула. - В Надоре пророщенный ячмень коптят в дыму от сжигания торфа, а в Кадане, по причине отсутствия достойных упоминания болот, просто сушат.
- Похоже на спор бергеров и гаунау о светлом и темном пиве. – Когда Жермон не хотел писать о собственных делах, он пересказывал торские байки.
- Северяне! – снисходительно вздохнул Жуанвиль.
- Однако, вы ловко сменили тему.
- Я просто немного отвлекся. Итак, после тоста за здоровье господина Первого маршала господин барон попрощался с господами гвардейцами и поднялся к себе. Примерно час спустя эрэа Арабелла, одетая в соответствующий ее настоящему званию дорожный костюм по южной моде…
- Похожий на пажеский, - вставила Арлетта.
- Совершенно верно. Так вот, она уведомила меня, что идет во дворец по поручению господина барона, и попросила дать ей сопровождающего. Я послал с ней Полена – у него самая зловещая внешность, хотя на самом деле он ревностно чтит и ожидает и без веской причины мухи не обидит, – дворец, конечно, близко, но времена неспокойные. Потом к господину барону пришел мэтр Бронсан, пробыл у господина барона как обычно и ушел. И сразу после его ухода прискакали господин герцог с госпожой Арабеллой. Я ни поклониться, ни поздороваться не успел, а они мимо меня и по лестнице наверх.
- А вы?
- Взял коробку с лекарствами и следом за ними пошел. Ведь мэтр-то уже ушел. Вы поймите, госпожа графиня, я в дела постояльцев не лезу, но в «Озерной деве» за двадцать лет никто кровью не истек, как бы некоторые ни пытались. А все потому, что я никогда не оставляю подобные дела на самотек.
- Кто-то истекал кровью? – удивилась Арлетта.
- У господина герцога рука была ранена, запястье.
Ах да, Марта тоже об этом говорила.
- Вас это удивило?
- Еще как! Рана совсем небольшая, и столько крови.
- Вас удивило, что Окделл ранен? – уточнила вопрос Арлетта.
- Нет. Тявкать на Вепря, прикрываясь эдиктом о запрете дуэлей, это именно что тявкать на вепря, прикрываясь бумажкой. Кому-то из господ-острословов рано или поздно должно было не повезти.
- Почему вы уверены, что победил Окделл?
- Так очевидно же. Господин герцог не из тех, кто будет радоваться тому, что жив остался. Если б проиграл – от него бы искры летели, а он дотла прогорел. Кто-то здорово его довел в тот день, и этому кому-то не поздоровилось. Но я рад, что все живы остались. У нас тут дважды в год смертоубийство из-за ерунды, надоело.
- А почему вы думаете, что все живы?
Жуанвиль удивленно посмотрел на графиню:
- Господин барон и господин герцог так сказали.
- Что именно они сказали?
Трактирщик напряг память.
- Господин барон сказал, что все живы, а господин герцог – что никого не убил.
- Они солгали. Окделл убил графа Штанцлера. Застрелил больного старика в его собственном доме.
- Вы ошибаетесь, - уверенно сказал Жуанвиль. – Это не Окделл.
- Потому что Окделлы не лгут? – насмешливо уточнила Арлетта.
- Потому что чтобы так солгать об убийстве, недостаточно уметь лгать, надо еще уметь убивать. А убивать герцог Окделл не умеет.
- Почему вы так решили? Он все же был на войне.
- Собственными глазами видел. И, думаю, вам следует узнать эту историю, госпожа графиня.
Для обзоров
-
-
05.10.2013 в 10:59Вот просто читаю и наслаждаюсь каждой строчкой. Ищу скрытый смысл, рассматриваю одно и то же событие с разных точек зрения...
Автор, ваш текст такой вкусный!
Сперва влет глотаешь, а потом смакуешь каждую сцену заново, медленно и вдумчиво.
И мне ообенно понтравилось, как вы выворачиваете факты, в зависимости от ситуации ставя их с ног на голову. Вон, в ситуации с Арлеттой - для нее правда это ложь, а ложь - правда.
И среди ее измышлений, удушающего облака будущих побасенок, история с ястребами (легенда и быль) - единственно... честная. что ли )))
-
-
06.10.2013 в 18:09Про ястребов в изложении Катари был "эсператистский" вариант легенды, но "вкратце" суть он передает верно. "Абвениатский" будет подробнее)))
По ходу вычитки конец 8ой главы решительно сказал, что он - начало 9ой, так что (скорее всего) вот то, что уже выложено - это глава целиком. К сожалению, не знаю, когда будет продолжение - главный помощник
госпитализировансдан в ремонт с подозрением на северный мост-
-
07.10.2013 в 13:22Но я все равно буду верить в лучшее. Я была с вашим текстом с самого начала, автор, и не отступлюсь, пока не увижу слово "Конец". Счастливый ))) Прекрасной книги.
-
-
07.10.2013 в 15:17-
-
07.10.2013 в 15:24-
-
07.10.2013 в 19:08Этот текст ремонт квартиры пережил, переживет и ремонт ноутбука!
-
-
07.10.2013 в 19:24Немножко данных: Эдвард Лоу ровесник Дэвида Рокслея. Год рождения 372.
Помимо Дэвида, он ровесник Наля, Эрвина Ноймаринена и Ирэны Придд.
На год старше Катари, на два года старше Альдо, с Диком 9 лет разницы, а с Валентином 8 (судя по приложениям, Валя на год старше Дика и Арно)
Младше Эгмонта на 14 лет, Рокэ на 10, а Ли на 6
-
-
10.10.2013 в 17:58