94НН03 С006Щ3НN3 П0К4ЗЫ8437, К4КN3 У9N8N73ЛЬНЫ3 83ЩN М0Ж37 93Л47Ь Н4Ш Р4ЗУМ
Название: Повесть о Доме Скал
Фэндом: Отблески Этерны
Категория: Джен
Рейтинг: PG-13 (за разрушенный морисками Агарис)
Размер: Макси
Жанр: АУ
Статус: В процессе
Дисклеймер: Прав не имею, выгоды не извлекаю
Аннотация: Ричард бросился на Катарину с кинжалом - но не убил. Что будет дальше, при условии, что дело происходит в альтернативной окделлоцентричной Кэртиане, где у литтэнов есть головы, а у восстания Эгмонта - причины? Люди Чести всегда бегут в Агарис...
читать дальше
- Монсеньор, ваше вино!
- Спасибо, Кэт.
Девицу звали Катариной, но называть служанку именем королевы было выше его сил. Катари – истинная эория, благородная и отважная, а эта – кошка драная, все время боится, что пнут. И когда Кэт попыталась залезть в хозяйскую постель, у Ричарда даже оскорбиться не получилось: чего еще от такой ждать. Просто велел на глаза не попадаться. Тогда велел. Теперь он требовал ее к себе постоянно, и благодарил святого Алана, что глупая кошка ничего не понимает.
Кошке в прошлом месяце исполнилось двадцать лет, и у нее были светло-карие, почти что желтые глаза – точь-в-точь, как у Дейзи. Молочной сестренке отныне всегда будет девятнадцать. Дейдри тринадцать. Если беда настигла Надор и Роксли одновременно, то Эдит до тринадцати не хватило шести дней, но точно едва ли удастся когда-нибудь узнать, да и так ли оно важно? Зато навсегда семнадцатилетняя Айрис больше никого никогда не оскорбит.
Лучше бы Айри осталась в Ракане и наговорила дерзостей каждому из придворных сюзерена. Куда приятнее извиняться перед всеми подряд, чем принимать соболезнования, из которых искренних – хорошо, если четверть.
«Их четверо, всегда четверо, навечно четверо» - таинственные слова Паоло теперь казались жестокой насмешкой. Он один. Навечно. Как одинокий ворон в бездне света.
Ворон все-таки безумец – откуда в бездне свет? Там тьма, и скалы рушатся во тьму. И никто не протянет руку, не подставит плечо – даже не надейся. Они все сбежали, бросили, и вправе ли ты их упрекнуть? Когда рушатся скалы, бежит все живое. А ты остался, ты тверд и незыблем.
И не на кого опереться, ты – один.
- Поплачьте, монсеньор.
Стоит у стола, теребит передник, не смея подойти ближе. Быть может, если бы…
- Кэт, поди прочь.
Поклонилась и ушла.
Ты не будешь плакать, Повелитель Скал – скалы не плачут.
Ричард аккуратно отложил сломанное перо, перечитал написанное, внезапно оказавшееся триолетом, запихнул убогие вирши под стопку не требующих ответа «сочувствий» и подошел к окну.
Письмо Левию подождет. Сейчас он выпьет вина с пряностями и наконец-то согреется, и напишет сюзерену, что готов немедленно исполнить любое его поручение. У него есть долг, у него есть государь и есть Робер – пусть они не стали братьями, но Скалы и Молнии еще могут породниться, если Катари… Он не одинок! Он просто непростительно поддался слабости. Просто вокруг слишком много крысино-серых одеяний и крысино-скорбных лиц, просто ослепительно яркие не-сны выматывают хуже болезни.
Просто ранняя весна похожа на позднюю осень. Последняя весна круга Скал.
Был полдень. Горели свечи. Последний из Окделлов стоял у окна, смотрел на мокрые крыши Раканы и не замечал, вот уже второй месяц не замечал, как по узорчатой ткани портьеры тянет к нему руку синеглазая женщина с черными волосами.
UPD 18.03 читать дальше
Тихо шелестит ветер. Мягко плещутся волны. Чуть слышно потрескивает костер. Камни молчат – камни слушают. Камни слышат.
- Пять звезд назначат час, и Серп Хозяина пресечет нить, которой суждено не кончаться.
- Что будет раньше, мудрая?
- Клянущиеся кровью на суд соберутся.
- Что будет раньше, мудрая?
- Мертвого отдадут за живого.
- Что будет раньше, мудрая?
- Смертный войдет в башню.
- Что будет раньше, мудрая?
- Кинжал ход планет изменит.
- Что будет раньше, мудрая?
- По слову камня иссякнет море.
- Что будет раньше, мудрая?
- Четверо одного напоят кровью.
- Что будет раньше, мудрая?
- Синеглазая сестра позовет брата.
- Что будет раньше, мудрая?
Пауза. Взгляд.
- Великий запрет был нарушен.
Немота. Осознание. Страх и радость.
- Что нам делать, мудрая?
- Сражаться.
Шелестит ветер, плещутся волны, трещит костер.
Камни слышат. Камни знают. Камни ждут.
- И не сочтите меня занудой, господин барон, но я позволю себе еще раз напомнить вам о необходимости строгого соблюдения всех моих предписаний. Всех до единого! В деле исцеления мелочей нет.
- Да, мэтр Бронсан.
- Тинктуры я оставил, до моего следующего визита вам хватит. Избегайте сквозняков, не сидите взаперти и не ждите быстрого результата. А если вам опять станет хуже – немедленно пошлите за мной, в любое время дня и ночи. В общении с врачами деликатность неуместна.
- Простите, мэтр Бронсан.
- Передайте госпоже Арабелле, что я был весьма огорчен невозможностью ее увидеть. Не думайте, будто я вам не доверяю, господин барон, но некоторые аспекты здоровья со стороны виднее. Я приду в это же время через восемь дней, это будет четвертый день Летних Скал.
- До встречи, мэтр Бронсан.
- И запомните, господин барон: я категорически запрещаю вам отчаиваться. Не слушайте проповедников, послушайте врача: отчаяние – грех. Я практикую сорок лет, и за это время видел и тех, кого спасла лень, и тех, кого спасло невежество, но отчаяние только губит. Смирите гордыню свою пред лицом Создателя и делайте то, что в ваших силах, в точности следуя моим указаниям, а в остальном положитесь на милость Его.
- Чту и ожидаю, мэтр Бронсан.
- До встречи, господин барон.
Ушел, хвала Создателю. Все-таки закрывать за мэтром дверь – блаженство, равного которому не сыщется и в Рассвете.
Старый врач, полагая спокойствие Эда нездоровым, раз за разом пытался вывести его из себя, но, к несчастью мэтра, семейство Лоу славилось упрямством даже в твердолобом Надоре. Хотя держаться перед врачом внезапно оказалось сложнее, чем молчать в Багерлее и сказать «нет» на площади Святого Фабиана.
Эдвард, барон Лоу, верный вассал графов Рокслей, последний из Ястребов, четыре тысячи лет полагавших Честью и Долгом быть щитом Великому Дому Скал, подошел к открытому окну. Розоватый вечерний свет заливал внутренний дворик трактира, золотил пышные свечи старого каштана. Возле забора желтели последние одуванчики, а чуть в стороне голубели первые незабудки. Надрывались, пользуясь отлучкой Дориты, воробьи. Теплый ветерок головокружительно пах сиренью. Пришедшая в нищенских лохмотьях, весна уходила из Олларии как королева – или куртизанка, угадавшая с покровителем.
За полгода в городе два раза сменился король и четыре раза власть, но трактир господина Жуанвиля пользовался неизменным успехом у дворцовой стражи благодаря удачному расположению и контрабандной лечуза вьянка, так что за новостями далеко ходить не требовалось. Достаточно спуститься на первый этаж и предложить благородному собранию выпить за прекрасных дам – неизменный первый тост и при Фердинанде, и при Альдо, и при малолетнем Карле. Ничего секретного в солдатском трепе не было и быть не могло, но теперь Эду с лихвой хватало общеизвестного.
Сегодня под первую бутылку по традиции судачили о прекрасной Марианне, хотя в последнее время Звезда Олларии давала на редкость мало поводов. Эпинэ добился для любовницы приглашения ко двору, и всё, что оставалось сплетникам, это биться об заклад, когда же баронесса станет герцогиней, а барон осчастливит столицу новой супругой. В Надоре ловкого сводника назвали бы куда более конкретным словом на букву «с», но Эд исправно поддерживал разговор и следил за тем, чтобы бокалы не пустели. Зато после второй бутылки гвардейцы перешли от дам к судейским, и с этого момента надорец слушал в оба. Самой неприятной новостью по-прежнему было желание регентского совета исправить допущенную покойным королем несправедливость и как можно скорее вернуть в Багерлее всех, кто, подобно Айнсмеллеру, был незаслуженно лишен государственного пансиона. К удаче барона Лоу, обер-прокурор Колиньяр успел отправить в тюрьму пять сотен человек, и теперь их дела разбирались в порядке даты ареста, невзирая на то, был ли узник освобожден по приказу Фердинанда или выдан родственникам в гробу. Эд, проведший в Багерлее всего четыре дня, полагал себя в этом списке одним из последних и радовался негаданной отсрочке, даже не думая бежать из Олларии. Сам-то он, разумеется, предпочел бы не обременять собой захворавшую в разлуке с Манриком казну, но Кольцо Эрнани по приказу Алвы сторожили так, что мышь не проскочит.
Причины этой маршальской блажи были еще одной излюбленной обеденной темой. Сегодня ее очередной раз рассмотрели со всех сторон и очередной раз ни к чему не пришли. Спор прекратил выглянувший из кухни господин Жуанвиль, печально сообщивший, что мышь таки прошмыгнет, а вот все, что крупнее, останавливают и – о ужас! – конфисковывают, кровопийцы кэналлийские, и если так пойдет и дальше, к осени в «Озерной деве» вместо вина будут подавать отменный домашний эль. Гвардейцы по такому случаю стоя выпили за Первого маршала, а Эд малодушно сбежал.
С Ренквахи и последовавшего за ней постыдного срыва прошло семь долгих лет, и он бы вытерпел славословия в адрес Ворона, тем более, что их бы быстро сменили вопли про лучшую в Золотых землях королеву. Но после королевы гвардейцы всегда переходили сперва к ее кузену, а потом к ее поклоннику. Эд старался не верить сплетням, но про сына Эгмонта говорили слишком много всего, и все одно к одному, так что впору самому повеситься, не дожидаясь суда. А перед этим пристрелить герцога Ричарда – чтобы перестал позориться.
Последнего Повелителя Скал. Из подаренных Эгмонтом пистолетов.
Эд рывком захлопнул окно и, стиснув зубы, навалился на раму – волна боли была знакомой и привычной. При всем своем опыте, мэтр Бронсан ошибался: Эдвард Лоу не отчаялся, Эдвард Лоу смирился. Наконец-то смирился с тем, что ничего не может сделать.
От самобичевания отвлек торопливый стук в дверь. Аби всегда так стучала – в семнадцать лет не спешить невозможно. Если бы год назад Эду сказали, что лучшим в его жизни будет дружба с трактирной служанкой… Притом, что год назад он не был бароном, просто Эд Четыре Тени, к жуткой зависти Робина, с малолетства обязанного непрестанно помнить, что он будущий глава семьи.
Но Робин, дядя Питер и тетя Мел умерли в Багерлее. Эд вышел и стал бароном. Повезло?
Новый стук. А вот это уже не к добру. В «Озерной деве» все знали, сколько времени ему требуется, чтобы дойти до двери.
- Эр Эдвард, - голос Аби звенел от напряжения, - откройте пожалуйста! – и тише, очевидно, кому-то, стоявшему рядом: - У вас кровь. Вы ранены, монсеньор?
Эд нахмурился. Насколько ему было известно, «монсеньор» сейчас в Олларии всего один, младший Эпинэ, но с его надорским счастьем…
Рвануть засов и распахнуть дверь. На пороге предсказуемо стоял герцог Окделл. Запыленный и пропахший конским потом, в темном дорожном платье – надо полагать, прямиком с берегов Лукка. Вдобавок герцог зажимал рану на запястье, из-за чего у него все руки были в крови. Рядом с Аби, разодетой в багрянец и золото, он выглядел ее слугой. А лица у обоих такие, будто след слепой подковы увидали. Из-за раненой руки так не бледнеют.
Эд посторонился, пропуская гостей:
- Присаживайтесь, господа. Не буду скрывать, что удивлен вашим визитом.
Аби хватило совести покраснеть. В середине Осенних Волн девушке подарили – герцог Ричард и подарил – сорок таллов, сумму для служанки невероятную, но она потратила все деньги на роскошный пажеский костюм, а потом полгода без перерыва донимала Эда рассказами о том, как мечтает побывать в королевском дворце. Эд упирался, сколько мог, но сегодня сдался и написал записку Дэвиду Рокслею, благо, командующий гвардией был не только сеньором, но и однокорытником. Соглашаясь на эту глупость, Эд предполагал, что пажа проводят до кабинета Мевена, тот по тексту поймет, что ненадписанное письмо адресовано Рокслею, и отругает мальчишку за невнимательность, после чего пажа выведут из дворца. Поскольку кабинет капитана охраны находился рядом с королевской приемной, любопытство Аби должно было быть полностью удовлетворено. Герцога Окделла, которого еще в обед в Олларии не было и не ждали, этот план не предусматривал.
Гости вошли и молча уселись на стулья. Эд закрыл дверь, задвинул засов, и, поскольку оба стула оказались заняты, оперся о край стола.
- Чужих здесь нет, так что кота за хвост тянуть не будем. Где вы встретились и что вы натворили?
- Я поднял руку на Катарину Оллар, - бесцветно сказал герцог.
- Я тоже, - добавила Аби.
- Тварь.
- Дрянь!
Переглянулись.
- Вам не следовало вмешиваться, юноша, - начал герцог, – если бы я ее убил, это было бы справедливо.
- Если бы вы ее убили, вас бы казнили, - воскликнула девушка, - а так может быть как-нибудь… - она перевела взгляд на Эда и осеклась.
- Меня будут судить, и на суде я все расскажу. И про кольцо, и про сапоги.
- Мы подслушали разговор королевы с графом Штанцлером, - пояснила Аби. – Случайно вышло.
Когда Эд очередной раз едва не сдох, она заявила, что никогда его не бросит, потому что он вылитый ее старший брат, а сестры братьев не бросают. Но если сестра помогает брату, то, значит, брат защищает сестру?
В дверь постучали – размеренно и сильно. Аби вздрогнула, герцог вымученно улыбнулся.
- Господин барон, - раздался голос господина Жуанвиля, - я бинты принес.
- Мне не нужно, - громко ответил Эд.
- Не вам, герцогу Окделлу. Вся лестница кровью закапана, и под дверью лужа.
- Вы кроме как с королевой, ни с кем не дрались? – тихо спросил Эд.
Несостоявшийся цареубийца покачал головой.
- Тогда молчите. Аби, открывай.
Стоило отодвинуть засов, как господин Жуанвиль вошел в комнату, оттерев девушку от входа могучим плечом. Эд с облегчением увидел у него коробку, в которой в «Озерной деве» держали бинты и корпию на случай, если господа гвардейцы опять не дойдут до Нохи.
- Сильно порезали? – трактирщик поставил коробку на стол, взял в свои лапищи руку герцога, повертел. – Царапина. Даже непонятно, чего так льет. Аби, перевяжи. Ну что, монсеньор, допрыгался маршальский щенок?
Герцог поднял непонимающий взгляд.
- Да Сэц-Ариж этот, - пояснил господин Жуанвиль. – Насмерть?
- По счастью, все живы, - успокоил его Эд, припоминая рассказы про адъютанта Эпинэ, именовавшего герцога Окделла не иначе как корнетом.
- Я никого не убил, клянусь Честью, - весьма кстати вставил Повелитель Скал.
- Это хорошо, - одобрил господин Жуанвиль, - но дуэли все равно под запретом, и сдается мне, что обвинят во всем вас. Вам бы в деревне переждать, монсеньор, покуда страсти не улягутся.
- Я бежать не буду! – вскинулся герцог, но хозяин «Озерной девы» смотрел на Эда.
С точки зрения трактирщика и контрабандиста ситуация была – проще некуда, и в чем-то он даже был прав. Юнец угодил в историю, и Эд обязан ему помочь – хотя бы в наказание за то, что струсил и не возразил, когда тот прилюдно назвал его другом отца. Да и сейчас: Эд сказал, что в комнате нет чужих, подразумевая лишь то, что все они из Надора и нет нужды в принятых на юге околичностях, но понял ли это герцог? Робин бы на его месте – ни за что.
Влипни в подобное Робин, Эд надрал бы брату уши и помог, мысли бы не допустил о том, что можно не помочь. Так что господин Жуанвиль был несомненно прав, но Эд никак не мог равнять Ричарда Окделла с Робертом Лоу, даром, что они вместе учились в Лаик и на пару изводили Эда в детстве. Повелитель Скал – это больше, чем человек, и этот Повелитель Скал никогда не станет Эгмонтом.
А еще была Ренкваха.
Драка с Катариной Оллар – глупость некрасивая, но из всех участников более всего пятнающая королеву, а потому едва ли грозящая чем-то серьезным. Да и вряд ли с беременной женщиной приключилось что-то страшнее пощечины. Но эти двое подслушали разговор гиацинта со Штанцлером, а за такое платят головой, тем более, что надорские герцоги давно на плохом счету. Тот же Ноймаринен с огромным удовольствием повесит последнего Окделла за службу узурпатору. В заступничество Эпинэ Эд не верил: младший сын эра Мориса всегда легко поддавался на уговоры, а тут уговаривать будет штанцлеров знакомец и любимец королевы Карваль.
Мэтр Бронсан полагал, что приступы, раз за разом сводящие лечение на нет, вызваны памятью о Багерлее, и настойчиво поил Эда успокоительным. Вот только в сопровождающих приступы кошмарах не было ни намека на тюрьму. В кошмарах была содрогающаяся в агонии черная башня, и он пытался втащить на верхнюю площадку повисшего над бездной Ричарда Окделла. Герцог уже смирился, но Эд упрямо вцеплялся в безвольную руку, сам едва не падая вниз.
Очнувшись, он понимал, какая это в сущности глупость – пытаться удержать человека на вершине рушащейся башни. Разбиться при падении лучше, чем быть погребенным под обломками, хотя бы потому, что быстрее. Все, что надо – разжать ладонь и прыгнуть следом.
Он не сделал этого ни в одном из кошмаров. Там, в порожденном болезнью бреду, казалось, что если он удержит Повелителя Скал, то башня устоит. И вот шанс отпустить руку выпал наяву.
Оскорбление королевы, хотя бы и регента – такое все-таки прощают. Но раз в деле замешан Штанцлер, то за Багерлее неминуемо последует Занха. Герб разобьют, Надор отойдет верной Олларам семье, налоги снизят, и край наконец-то выберется из унизительной нищеты. Да, Надор без Окделлов уже никогда не будет Надором, но, притом, с каким пылом вице-супрем Инголс взялся за наследство обер-прокурора Колиньяра, угрызениями совести Эду терзаться недолго. А Аби…
Арабелла, наивная семнадцатилетняя девочка, смотрела на него с надеждой. Герцог Ричард смотрел в пустоту и улыбался.
Четыре тысячи лет. При всем желании ему не стать первым Лоу, предавшим Окделла, - кто-то из предков наверняка успел раньше. И он всегда может отговориться увечьем - Эйвон Ларак и то был здоровее, чем он сейчас. И тоже ничего не мог сделать.
Эд вдохнул, как перед прыжком в воду.
- Господин Жуанвиль, у вас найдется лошадь на продажу?
UPD 22.03 читать дальше
Возможно, принятое Эдом решение было напрасной глупостью, из которой ничего не выйдет, но дышать сразу стало легче.
- Я еду с вами, - выпалила Аби.
- Возьмете? – усмехнулся трактирщик.
Эд кивнул.
- К несчастью, этот «юноша» был секундантом.
- Тогда марш собираться. За расчетом к Мадлен зайди. Скажи, с господином бароном уезжаешь. Господина герцога я уж сам перевяжу.
Аби вылетела за дверь.
- Но я… - начал герцог.
- А вы помолчите, монсеньор, - оборвал его Эд. – Если до завтра не передумаете - вернетесь, а сейчас едем.
- Хорошо, что Аби с вами будет, - заметил господин Жуанвиль, умело бинтуя кровоточащее запястье. - Скажу мэтру Бронсану, что вы под ее присмотром – глядишь, и не съест.
- Ее? – удивился Повелитель Скал. Надо же, заметил.
- Не узнали? – обрадовался трактирщик. – Да Аби это, Арабелла же. Она и прошлый раз здесь была, вы еще кошелек ей подарили, за заботу о господине бароне.
Герцог нахмурился, пытаясь вспомнить.
- А почему она в цветах Рокслеев?
- А это пусть сама рассказывает, - расплылся в улыбке господин Жуанвиль. – Или господина барона спросите. Эх, Дориты-то нет. Как же она?
- Дорита – птица вольная, захочет – найдет, - отрезал Эд. – Что с лошадью?
- Только Пройдоха, а его я не продам. Я вам его одолжу – до Фрамбуа. Когда лошади зимой дурили, все барышники туда перебрались. Оставите Пройдоху в «Четырех охотниках», там хозяин мой брат, Мартин Жуанвиль, а Мартин вас к нужным людям сведет. Со мной вы до конца месяца расплатились. Мэтр Бронсан?
- С мэтром тоже, - кивнул Эд. – С долгами монсеньора Эпинэ разберется.
А нет – и кошки с ними.
- Вот и хорошо, - кивнул трактирщик. – Пойду, старичка оседлаю.
Господин Жуанвиль вышел.
Эд оглядел комнату. Он ожидал, что скоро ее покинет, так что собраться недолго.
- Эр Эдвард, - осторожно спросил герцог.
Эд обернулся.
- А вы сможете ехать верхом?
На редкость правильный вопрос. Может, слухи все же врут?
- На одной лошади с вами, - криво улыбнулся Эд. – Зато никому даже в голову не придет, будто мы куда-то спешим. Ближе всего ворота Роз, до их закрытия мы точно успеваем, и там сложно устроить засаду. После стоило бы свернуть, но знакомства у господина Жуанвиля хорошие, у его брата, надеюсь, не хуже, так что имеет смысл рискнуть и действительно ехать через Фрамбуа. Кстати, что вы сделали с королевой, что она дала вам уйти? Связали?
- Заперли в будуаре. А дамам я сказал, что ее величество приказала не беспокоить.
- В будуаре есть окна? Хотя, Ариго в окно кричать не будет.
- Катарина дочь Штанцлера.
Эд выронил чистую рубаху - хорошо хоть, не на пол, а на кровать. Какое редкое душевное сходство отца и дочери.
- Эр Эдвард, куда мы едем? После Фрамбуа.
Второй хороший вопрос. Проще всего в Надор, но там землетрясения, война и Лионель Савиньяк. Кадана разбита, Хайнрих на Изломе постарается заключить мир, а лезть в Дриксен без разведки и гарантий - самоубийство. Значит, как обычно?
- В Агарис, - усмехнулся Эд. – Люди Чести всегда бегут в Агарис. А там посмотрим.
UPD 30.03 читать дальше
Робер шел по дворцу, не зная, смеяться ему или плакать. Готти после стрижки впал в тоску, и сокрушенная его холодностью Эвро решила отомстить всему миру, начав, как обычно, с любовника хозяйки. А когда собачонку заперли, она подняла такой вой, что гости Коко хором возопили о милосердии. В итоге собаку выпустили, а Робер ушел.
Левретка выжила маршала из дома любовницы – кошкам на смех. Хотя, как раз на мелкую гнусь и бывает труднее всего найти управу. Робер бы не раздумывая дал отпор волкодаву, но Эвро надежно защищали ее размеры. Пришлось спасаться бегством.
Стоило бы извлечь из бесславной ретирады хоть какую-то пользу и лечь пораньше спать, но по-летнему теплый вечер был так красив, что по дороге домой Робер решил заглянуть к сестре, позвать ее на прогулку, и, может быть, даже попросить помочь с разводом. Возможно, слова регента убедят барона передумать?
- Ее величество просила не беспокоить, - «обрадовали» его в Малой гостиной.
- Ее величество одна?
- С ней фрейлина, - сообщила Одетта Мэтьюс.
- Но это было полчаса назад, - заметила Дженнифер Рокслей, - и баронесса Дрюс-Карлион могла уже выйти так же, как пришла – через Парадную приемную. Господин маршал, быть может, Молнии, как и Скалы, доложат о себе сами?
Дикон был у Катари? Когда только успел? Хотя, наверняка, как приехал, первым делом сюда помчался. Бедная сестра. Надо все-таки с ним поговорить. Но захочет ли слушать?
«Ворчишь на Дикона, - одернул себя Робер, - а сам собираешься потревожить Катари ради личных дел».
Решено: он только узнает, как она, и сразу же уйдет.
- Да, я так и сделаю.
В Малой приемной никого не было. Работает в кабинете? Дверь приоткрыта и голосов не слышно.
Робер зашел в кабинет. Тоже никого.
Ушла, а эти клуши и не знают? Но дверь из кабинета в Парадную приемную заперта на засов.
Стоит ли тревожить Катари в будуаре? А если она одна и ей стало плохо, так, что даже позвонить нет сил?
Дверь из кабинета в будуар задвинута комодом. Есть еще одна дверь!
Робер кинулся в Малую приемную.
Заперто изнутри.
- Катарина? – Робер ударил по двери кулаком.
Из будуара – ни звука.
Обратно в кабинет, навалиться всем телом – комод не сдвинулся ни на волосок.
В Парадной приемной охрана!
Робер трясущимися руками отодвинул засов.
- Господин маршал? – подскочила к нему Дрюс-Карлион.
Дрюс-Карлион здесь. Сестра одна!
Робер оттолкнул загородившую проход девицу. Двое гвардейцев. Сержант и смутно знакомый теньент. Не южане, но сейчас это даже лучше.
- Вы, двое, в кабинет.
При виде комода теньент присвистнул.
- Кто здесь был? – отрывисто спросил Робер, пока здоровенные северяне примерялись к резному гробу.
- Глауберозе, Штанцлер, Дрюс-Карлион, Окделл с пажом. Чтоб тебя! Простите, господин маршал.
Робер не слушал – он протиснулся в будуар, как только стало возможным приоткрыть дверь.
В льющемся из окна серебристом свете Катари походила на видение. Хрупкая светловолосая девочка, несмотря на выпирающий живот.
- Ты жив! – сестра медленно опустилась в кресло. – Святая Октавия, ты жив! Как же я боялась.
- Дверь была подперта комодом, - зачем-то объяснил Робер. – Катари, почему ты не открыла другую дверь? Я стучал.
- Этот засов не открыть женщине, только мужчине. Ты видел Окделла?
- Дикона? Это он тебя запер? – спросил Эпинэ, чувствуя себя идиотом. Королеву Талига заперли в собственном будуаре – такого даже Дидерих не писал. Что здесь было, Леворукий и все его кошки?
- Он хотел меня убить, но промахнулся. Видишь?
Кинжал Окделлов – Робер хорошо его знал, много раз видел сперва у Эгмонта, а потом у его сына - воткнут в стол по самую рукоятку.
Робер как во сне подошел к столу, попытался выдернуть клейменный вепрем клинок – безуспешно. Какой же силы был удар?
- Я пыталась тебя предупредить, - сбивчиво заговорила Катари, - пыталась! Все Окделлы – убийцы. Они погубили твою семью! Мишель считал Эгмонта другом, а он их всех убил. Окделлы – это глупость и подлость, всегда глупость и подлость, с самого их святого Алана!
Катари была не права, и Робер представить боялся, что совершил Дикон, чтобы сестра сказала такие несправедливые слова. Как же он ее напугал!
- Ваше величество, теперь вы в полной безопасности. Сейчас приведут врача.
Теньент. А Робер и забыл о своих помощниках. И совсем не подумал о враче, а еще маршал!
- Спасибо, Николас… теньент Уэйд, - Катари стиснула в руках шаль.
- Для меня честь служить вам, - молодой гвардеец склонился в поклоне. Еще один влюбленный. Катари привлекает к себе все сердца.
Робер похолодел. Если в городе узнают про выходку Дикона, ему не жить. Происшедшее нужно скрыть, но как объяснить это сестре?
- Ваше величество! – в будуар вошел Карваль.
- Вы выполнили наше поручение, генерал? – с бледной улыбкой спросила Катари. Даже сейчас она помнила о делах.
- Да, ваше величество. Что этот ублюдок сделал?
Когда ему успели рассказать?
Нет, все проще: Никола увидел кинжал. Он всегда сразу замечал самое главное. Как хорошо, когда есть на кого положиться.
- Ричард Окделл пытался принудить регента Талига к браку с ним, а получив отказ, попытался убить, - глухо сказала Катари… нет, королева, пряча боль за достойными мэтра Инголса формулировками. – В память о его сестре, бесстрашно делившей с нами все опасности при мерзких временщиках и узурпаторе, и всегда бывшей нашим верным другом, мы могли бы простить ему покушение на нас, но мать и дитя единое целое, и под угрозой была жизнь принца. Такому нет прощения. Мы обвиняем Ричарда Окделла в государственной измене. Я Ариго, - добавила сестра звенящим от ярости голосом, - и за своих детей я буду драться. Драться, как леопард!
- Ваше величество, - воскликнул Робер, - я понимаю ваш гнев, но…
- Монсеньор, - прорычал Карваль, - вы всегда были снисходительны к Окделлу, но сейчас! Место мрази, посягнувшей на жизнь женщины – на виселице.
- Вы тоже так считаете? – невпопад удивился гвардеец.
- На что вы намекаете, теньент Уэйд? – прошипел Никола, сделав ударение на звании.
- Какие намеки, господин генерал? – развел руками тот. – Я открыто и чистосердечно рад тому, что по вашему мнению место убийцы женщин – на виселице.
- Ты, мародер…
- Хватит, - прикрикнул Робер. Николас Уэйд – теперь он вспомнил. То ли надорец, то ли прибившийся к надорскому полку барсинец. После смерти Альдо за него поручился Халлоран, и он оказался у Мевена.
- Вам есть что сказать, теньент? – спросил Робер, собираясь сразу после ответа выставить бывшего «черного» в приемную.
- Я думаю, что если герцог Окделл решился бежать, то он уже покинул Олларию. Но поскольку Кольцо Эрнани блокировано кэналлийскими стрелками, то далеко ему не уехать.
- Я сейчас же отправлю людей на поиски, - решительно сказал Карваль.
- И сами их возглавите? Неужели пропустите приезд графини Савиньяк? – поддел Уэйд. – Впрочем, я вас понимаю: о скатертях и гобеленах подчас горюют больше, чем о родичах.
Намек на сожженный южанами Сэ и уже второй намек на убийство Маранов. Сэц-Ариж при имени барсинца только что не плевался, и теперь Робер понимал, почему. Но чего он добивается? Еще немного, и Карваль наговорит лишнего, а Уэйд, если верить Жильберу, мастер клинка. Эдикт о запрете дуэлей был подписан Катари сразу за манифестом о примирении церквей, но как будет выглядеть генерал, прячущийся от верной смерти за женской юбкой?
- Вы можете предложить лучшую кандидатуру? – спросил Робер.
- Да. Себя. - Уэйд не дрогнув выдержал его взгляд. – Герцог Окделл не сможет покинуть Кольцо Эрнани, а уроженцы центральных графств скорее найдут беглеца на своей земле. Но под командованием генерала Карваля, да и вообще кого-либо из южан, они не станут делать ничего, кроме того, что будет сказано в прямом приказе. Ни помощи, ни инициативы командиру из южан от них не будет. Сожалею, ваше величество, но среди верных вам людей нет единства.
- Да вы – тараканьи прихвостни! - возмутился Никола.
- О чем я и говорил.
- Николас… теньент Уэйд, - тут же поправилась сестра, - вы действительно хотите найти Окделла? Я… мы помним, что вы служили под его началом.
- Ваше величество, - с поклоном ответил Уэйд, - мне ненавистна сама мысль о разгуливающих на свободе убийцах. Судьбу преступника должен решить суд, а до тех пор его место в Багерлее. Хотя, учитывая безмерную любовь талигойцев к вам, в тюрьме герцог Окделл будет в куда большей безопасности, чем на свободе.
- Что здесь творится? – вклинился в разговор брат Анджело. За его плечом маячил Мевен. – Ваше величество, вы выглядите усталой.
- У меня был тяжелый день, - печально улыбнулась Катари. – Прошу вас, дайте нам с господами пять минут, и я буду в полном вашем распоряжении. Капитан Мевен, маршал Эпинэ и генерал Карваль введут вас в курс дела чуть позже.
- Пять минут, - монах сурово посмотрел на Робера и вышел в кабинет, а оттуда в Малую приемную. Мевен – за ним.
- Маршал Эпинэ, мы оставляем поиск и арест преступника на ваше усмотрение. В качестве причины поисков, думаю, можно бы было объявить сокрытие Окделлом документов, похищенных им и узурпатором из гробницы святой Октавии. Я… мы не желаем повторения того, что случилось с Айнсмеллером. Посвятите в правду тех, кого сочтете нужным.
Какая же она умница! Но кому искать сбежавшего дуралея? Найдет его любой, но кто привезет в Олларию живым? Робер на миг задумался. Уэйд желает выслужиться. А значит, в точности исполнит приказ, в отличие от южан, которые и прежде Дикона не жаловали.
- Теньент Уэйд, я поручаю вам найти и арестовать герцога Окделла по обвинению в сокрытии похищенных Альдо Раканом документов. Вам запрещено рассказывать кому-либо о покушении на ее величество. Сколько людей вам нужно?
- Сорок, - тут же ответил барсинец.
- Сколько? – взвыл Карваль.
- Возможно, мне придется разделить отряд, - объяснил Уэйд. – А Окделл хороший боец, не говоря уже о том, что он просто Окделл. Требуется значительное численное превосходство, чтобы ему не пришло в голову сопротивляться. В случае боя я не смогу гарантировать герцогу Окделлу жизнь. Кроме того, я прошу разрешения лично выбрать людей.
Робер обернулся к сестре. Та кивнула. Очевидно, у нее были основания доверять Уэйду. Не в этом ли дополнительная причина нелюбви Сэц-Арижа к барсинцу?
Приказ Катари написала собственноручно.
- Вы уже решили, откуда начнете поиски? – спросила она, протягивая бумагу.
- С особняка герцога Алва. Возможно, слуги что-то знают. Мне доводилось там бывать, и я смогу убедить их быть откровенными.
- Я рассчитываю на вас.
- Я вас не подведу, ваше величество!
Поклонившись, Уэйд вышел.
- Я ему не верю, - неприязненно сказал Карваль. – Он изворотливый, как угорь. И при Ракане капитаном был.
- А я – Первым маршалом, - напомнил Робер. – Катари, тебе надо отдохнуть.
- Ты прав, - грустно согласилась сестра. – Я полагаюсь на вас, господа.
Приказ регента заставил привратника не медля распахнуть ворота.
Как Колин и думал, ни Окделл, ни Штанцлер в особняк не возвращались. Вот и замечательно. В первоначальном плане визита сюда не было, но грех упускать такую возможность. Удача любит наглых.
Оставив десять человек во дворе, на случай, если Карваль уломает Эпинэ слишком быстро, со вторым десятком он вошел в дом.
Оказавшись внутри, солдаты замешкались, разглядывая вестибюль, и Колин их понимал. Каким бы путем не достался Окделлу особняк, приглашенные им мастера потрудились на славу. Когда Колин был здесь последний раз, работа еще продолжалась, и сине-багряный дом словно воплощал идею о невозможности объединить юг и север. А сейчас ему показалось, будто он шагнул из пышной столичной весны в золотую надорскую осень.
Когда месяц кряду идут холодные дожди, все вокруг кажется серым, и по сторонам никто не смотрит, только под ноги. Поэтому, когда в день святой Эдит выглядывает солнце, кажется, будто Надор за одну ночь переоделся в цвета Дома Скал. Горы, словно исполинские вепри, поднимают золотые спины из багряного моря дубрав, а старые ели вдоль дороги кажутся совсем черными. Шестнадцать коротких солнечных дней, когда не любить Надор невозможно. После дня святой Элисон выпадает первый снег, тут же тающий под плетями ледяного дождя, и наступает промозглое темное время – почти до конца Осенних Молний, пока не замерзнет Ренкваха.
Надорской осени отпущено лишь шестнадцать дней от святой Эдит до святой Элисон. Багряные с золотом драпировки в этом доме продержатся дольше – но не на много.
- Чем могу служить, господа? – из боковой двери величественно выплыла домоправительница.
Из-за худобы Мартина Крэбстон казалась выше, чем была на самом деле, а глухое, неуловимо похожее на мундир платье прибавляло суровости и без того строгому лицу, но все это мало объясняло, как хрупкой и еще не старой женщине удавалось выглядеть настолько внушительно. Окделл обращался к ней «госпожа Мартина». Ну, на то он и Вепрь.
- Госпожа Крэбстон, к несчастью, причина моего визита печальна. Соберите всех слуг, я должен их допросить.
- Что-то случилось с монсеньором, господин Уэйд? – спросила домоправительница, деликатно обойдя его «новое» звание.
Николас Уэйд опять теньент. А значит, снова станет капитаном.
- Герцог Окделл обвиняется в сокрытии бумаг, похищенных узурпатором из гробницы святой Октавии. Я рассчитываю на ваше благоразумие и содействие.
На лице женщины не дрогнул ни единый мускул. Еще бы, преданность Окделла Ракану известна всем, и его служба вдове Фердинанда выглядела изрядным фарсом, ничем, кроме влюбленности, не объясняемым.
- Я могу увидеть ваши бумаги?
Колин протянул приказ.
Госпожа Крэбстон прочитала его дважды. Вернула.
- Вы желаете видеть всех слуг?
- Всех, кто присутствует сейчас в доме, в том числе и привратника. Мои солдаты во дворе будут достаточной защитой дому.
- Не сомневаюсь. Следуйте за мной.
Если бы Колин доподлинно не знал, что Мартина Крэбстон родилась в Олларии, он бы решил, что она из Надора. Временами ее сходство с покойной Повелительницей Скал пугало.
- Бишоп и Чард, со мной. Сержант Тондер, остаетесь здесь за главного. Смотрите в оба.
На сбор слуг ушло больше четверти часа, но поторапливать Колин не решился. Лакеи, конюхи, прямой и надменный камердинер – Эмиас. В стайке горничных выделялась молодая женщина с глазами лесной кошки, и теперь это было единственным, что роднило ее с кошачьими. Повару все же удалось невозможное: откормить герцогскую любимицу. Когда Колин видел Катарину два месяца назад, у нее из-под платья только кости выпирали, сейчас же тонкая шерсть облегала несомненно женские изгибы, а округлившееся личико оказалось даже хорошеньким. Хоть понятно стало, что Окделл в ней нашел.
Наконец явился садовник, а значит, больше по дому никто не шляется.
- Здесь все? – уточнил Колин.
- Да, сударь, - подтвердила домоправительница.
- Возможно, кто-то из слуг уехал с господином Окделлом?
- Здесь все.
А их оказалось много меньше, чем Колин ожидал. Удивительно, когда они успевали со всей работой. Хотя, у госпожи Крэбстон без дела не засидишься.
Колин откашлялся.
- Ваш хозяин, Ричард Окделл, разыскивается в связи с серьезным обвинением. И чем скорее он предстанет перед регентским советом, тем лучше для него. А потому отвечайте честно. Однако, время дорого. Бишоп, возьмите в вестибюле четверых и осмотрите покои герцога.
- Я провожу, - предложила домоправительница.
- Нет, госпожа Крэбстон, вы нужны мне здесь. Не волнуйтесь, сержант найдет дорогу.
Бишоп тенью скользнул в коридор. Колин считал себя очень хорошим фехтовальщиком, и Окделл, ученик Ворона, это подтверждал, но легкость движений бывшего домушника вызывала зависть.
Делалось ли это с ведома Повелителя Скал или тайком от него, но изгнанная из господских комнат сине-черная мебель теперь стояла в свитской. Колин с удобством расположился в кресле, достойном королевского кабинета, и еще раз оглядел притихших слуг.
- А теперь расскажите мне, кто из вас сегодня видел вашего хозяина. Когда это было, что он говорил и делал, и что при этом говорили и делали вы.
Увы, рассказывать слугам было почти что нечего. Окделл вернулся из поездки в превосходном настроении и был со всеми приветлив. Первым делом прошел в домовую церковь, спросил о здоровье Штанцлера. Узнал, что тот на аудиенции у королевы, обрадовался. Узнал, что Штанцлер перед отъездом оставил ему письмо, прочел – и галопом поскакал во дворец. Не переодевшись, к расстройству чопорного камердинера, и не поев, к тщательно скрываемой обиде повара. Конюхи успели переседлать Сону и были тем горды. Госпожа Крэбстон герцога не видела вовсе, о чем сдержанно сожалела, демонстрируя сходство с еще одной покойной герцогиней – на этот раз Придд.
Не зная, как еще тянуть время, Колин расспросил слуг заодно и про Штанцлера. Он хорошо помнил, с каким видом старый гусь вышел сегодня из кабинета королевы и как рванул следом за ним Карваль. К сожалению, письмо Штанцлера Окделл забрал с собой.
Когда Колин уже четыре раза уточнил у Эмиаса подробности и шестнадцать раз мысленно проклял Бишопа, тот наконец вернулся.
- Мы все осмотрели, капитан. - Судя по довольной роже, осмотр вышел удачным и рисковали они не зря.
Колин еще раз спросил про посещавших Штанцлера врачей и объявил допрос законченным.
- Госпожа Крэбстон, - с проказливой улыбкой сказал Бишоп, когда домоправительница провожала их к выходу, - к вам к ночи ближе чесночники заявятся. Так мы там кабинет монсеньора опечатали – а то мало ли, стащат чего, а нас обвинят.
- Ребячество, - поджала губы госпожа Крэбстон. – И, разумеется, никто в этом доме не будет препятствовать властям.
Это да, но вряд ли Карваль, задумав вломиться в дом ненавистного северянина, озаботится необходимыми бумагами. А домоправительница думает, что комната опечатана исключительно с целью позлить южан. Старая вражда – такая полезная штука.
Колин знал, что уходя нельзя оглядываться, но все равно обернулся. Прямо напротив входа висело знамя. Багровое поле с черной скалой Окделлов. Правила геральдики завораживали смесью логики и бреда, но даже они не могли объяснить, почему на щитах и знаменах сыновей Полночи и Рассвета полыхает закат. А одинокая скала так похожа на черную башню.
Леворукий с драпировками, но Колин слишком хорошо помнил, как обошлись со стягом Раканов.
- Снимите, - приказал он Чарду, самому высокому из своих солдат.
Тот пожал плечами, влез прямо в сапогах на обитый алатским атласом стул, и через минуту протянул Колину сверток багрового шелка. Оказалось, что надорское знамя закрывало на стене герб Алва. Южане порадуются.
- Капитан Уэйд, что совершил монсеньор? – тихо просила госпожа Крэбстон.
- Родился Окделлом, - честно ответил Колин. - У вас ведь есть деньги на ведение хозяйства? Советую дать слугам расчет прямо сейчас. С них станется выгнать вас всех без единого суана.
Больше Колин не оглядывался. Ворон со стены провожал бегущих, словно крысы, ызаргов, и это было по-своему символично. В этом городе падали хватило бы на всех, но те, у кого нет крыльев, должны спасать хвосты заблаговременно.
Сбежать с крыльца, взлететь в седло.
Здравствуй, дорога!
Фэндом: Отблески Этерны
Категория: Джен
Рейтинг: PG-13 (за разрушенный морисками Агарис)
Размер: Макси
Жанр: АУ
Статус: В процессе
Дисклеймер: Прав не имею, выгоды не извлекаю
Аннотация: Ричард бросился на Катарину с кинжалом - но не убил. Что будет дальше, при условии, что дело происходит в альтернативной окделлоцентричной Кэртиане, где у литтэнов есть головы, а у восстания Эгмонта - причины? Люди Чести всегда бегут в Агарис...
читать дальше
Пролог
Одинокий
Ракана
400 год К.С. 20-й день Весенних Скал
Одинокий
Ракана
400 год К.С. 20-й день Весенних Скал
- Монсеньор, ваше вино!
- Спасибо, Кэт.
Девицу звали Катариной, но называть служанку именем королевы было выше его сил. Катари – истинная эория, благородная и отважная, а эта – кошка драная, все время боится, что пнут. И когда Кэт попыталась залезть в хозяйскую постель, у Ричарда даже оскорбиться не получилось: чего еще от такой ждать. Просто велел на глаза не попадаться. Тогда велел. Теперь он требовал ее к себе постоянно, и благодарил святого Алана, что глупая кошка ничего не понимает.
Кошке в прошлом месяце исполнилось двадцать лет, и у нее были светло-карие, почти что желтые глаза – точь-в-точь, как у Дейзи. Молочной сестренке отныне всегда будет девятнадцать. Дейдри тринадцать. Если беда настигла Надор и Роксли одновременно, то Эдит до тринадцати не хватило шести дней, но точно едва ли удастся когда-нибудь узнать, да и так ли оно важно? Зато навсегда семнадцатилетняя Айрис больше никого никогда не оскорбит.
Лучше бы Айри осталась в Ракане и наговорила дерзостей каждому из придворных сюзерена. Куда приятнее извиняться перед всеми подряд, чем принимать соболезнования, из которых искренних – хорошо, если четверть.
«Их четверо, всегда четверо, навечно четверо» - таинственные слова Паоло теперь казались жестокой насмешкой. Он один. Навечно. Как одинокий ворон в бездне света.
Ворон все-таки безумец – откуда в бездне свет? Там тьма, и скалы рушатся во тьму. И никто не протянет руку, не подставит плечо – даже не надейся. Они все сбежали, бросили, и вправе ли ты их упрекнуть? Когда рушатся скалы, бежит все живое. А ты остался, ты тверд и незыблем.
И не на кого опереться, ты – один.
- Поплачьте, монсеньор.
Стоит у стола, теребит передник, не смея подойти ближе. Быть может, если бы…
- Кэт, поди прочь.
Поклонилась и ушла.
Ты не будешь плакать, Повелитель Скал – скалы не плачут.
Ричард аккуратно отложил сломанное перо, перечитал написанное, внезапно оказавшееся триолетом, запихнул убогие вирши под стопку не требующих ответа «сочувствий» и подошел к окну.
Письмо Левию подождет. Сейчас он выпьет вина с пряностями и наконец-то согреется, и напишет сюзерену, что готов немедленно исполнить любое его поручение. У него есть долг, у него есть государь и есть Робер – пусть они не стали братьями, но Скалы и Молнии еще могут породниться, если Катари… Он не одинок! Он просто непростительно поддался слабости. Просто вокруг слишком много крысино-серых одеяний и крысино-скорбных лиц, просто ослепительно яркие не-сны выматывают хуже болезни.
Просто ранняя весна похожа на позднюю осень. Последняя весна круга Скал.
Был полдень. Горели свечи. Последний из Окделлов стоял у окна, смотрел на мокрые крыши Раканы и не замечал, вот уже второй месяц не замечал, как по узорчатой ткани портьеры тянет к нему руку синеглазая женщина с черными волосами.
UPD 18.03 читать дальше
Часть первая
Баллада об ызаргах
Глава 1
Оллария
400 год К.С. 20-ый день Весенних Молний
1
Баллада об ызаргах
Глава 1
Оллария
400 год К.С. 20-ый день Весенних Молний
1
Тихо шелестит ветер. Мягко плещутся волны. Чуть слышно потрескивает костер. Камни молчат – камни слушают. Камни слышат.
- Пять звезд назначат час, и Серп Хозяина пресечет нить, которой суждено не кончаться.
- Что будет раньше, мудрая?
- Клянущиеся кровью на суд соберутся.
- Что будет раньше, мудрая?
- Мертвого отдадут за живого.
- Что будет раньше, мудрая?
- Смертный войдет в башню.
- Что будет раньше, мудрая?
- Кинжал ход планет изменит.
- Что будет раньше, мудрая?
- По слову камня иссякнет море.
- Что будет раньше, мудрая?
- Четверо одного напоят кровью.
- Что будет раньше, мудрая?
- Синеглазая сестра позовет брата.
- Что будет раньше, мудрая?
Пауза. Взгляд.
- Великий запрет был нарушен.
Немота. Осознание. Страх и радость.
- Что нам делать, мудрая?
- Сражаться.
Шелестит ветер, плещутся волны, трещит костер.
Камни слышат. Камни знают. Камни ждут.
2
- И не сочтите меня занудой, господин барон, но я позволю себе еще раз напомнить вам о необходимости строгого соблюдения всех моих предписаний. Всех до единого! В деле исцеления мелочей нет.
- Да, мэтр Бронсан.
- Тинктуры я оставил, до моего следующего визита вам хватит. Избегайте сквозняков, не сидите взаперти и не ждите быстрого результата. А если вам опять станет хуже – немедленно пошлите за мной, в любое время дня и ночи. В общении с врачами деликатность неуместна.
- Простите, мэтр Бронсан.
- Передайте госпоже Арабелле, что я был весьма огорчен невозможностью ее увидеть. Не думайте, будто я вам не доверяю, господин барон, но некоторые аспекты здоровья со стороны виднее. Я приду в это же время через восемь дней, это будет четвертый день Летних Скал.
- До встречи, мэтр Бронсан.
- И запомните, господин барон: я категорически запрещаю вам отчаиваться. Не слушайте проповедников, послушайте врача: отчаяние – грех. Я практикую сорок лет, и за это время видел и тех, кого спасла лень, и тех, кого спасло невежество, но отчаяние только губит. Смирите гордыню свою пред лицом Создателя и делайте то, что в ваших силах, в точности следуя моим указаниям, а в остальном положитесь на милость Его.
- Чту и ожидаю, мэтр Бронсан.
- До встречи, господин барон.
Ушел, хвала Создателю. Все-таки закрывать за мэтром дверь – блаженство, равного которому не сыщется и в Рассвете.
Старый врач, полагая спокойствие Эда нездоровым, раз за разом пытался вывести его из себя, но, к несчастью мэтра, семейство Лоу славилось упрямством даже в твердолобом Надоре. Хотя держаться перед врачом внезапно оказалось сложнее, чем молчать в Багерлее и сказать «нет» на площади Святого Фабиана.
Эдвард, барон Лоу, верный вассал графов Рокслей, последний из Ястребов, четыре тысячи лет полагавших Честью и Долгом быть щитом Великому Дому Скал, подошел к открытому окну. Розоватый вечерний свет заливал внутренний дворик трактира, золотил пышные свечи старого каштана. Возле забора желтели последние одуванчики, а чуть в стороне голубели первые незабудки. Надрывались, пользуясь отлучкой Дориты, воробьи. Теплый ветерок головокружительно пах сиренью. Пришедшая в нищенских лохмотьях, весна уходила из Олларии как королева – или куртизанка, угадавшая с покровителем.
За полгода в городе два раза сменился король и четыре раза власть, но трактир господина Жуанвиля пользовался неизменным успехом у дворцовой стражи благодаря удачному расположению и контрабандной лечуза вьянка, так что за новостями далеко ходить не требовалось. Достаточно спуститься на первый этаж и предложить благородному собранию выпить за прекрасных дам – неизменный первый тост и при Фердинанде, и при Альдо, и при малолетнем Карле. Ничего секретного в солдатском трепе не было и быть не могло, но теперь Эду с лихвой хватало общеизвестного.
Сегодня под первую бутылку по традиции судачили о прекрасной Марианне, хотя в последнее время Звезда Олларии давала на редкость мало поводов. Эпинэ добился для любовницы приглашения ко двору, и всё, что оставалось сплетникам, это биться об заклад, когда же баронесса станет герцогиней, а барон осчастливит столицу новой супругой. В Надоре ловкого сводника назвали бы куда более конкретным словом на букву «с», но Эд исправно поддерживал разговор и следил за тем, чтобы бокалы не пустели. Зато после второй бутылки гвардейцы перешли от дам к судейским, и с этого момента надорец слушал в оба. Самой неприятной новостью по-прежнему было желание регентского совета исправить допущенную покойным королем несправедливость и как можно скорее вернуть в Багерлее всех, кто, подобно Айнсмеллеру, был незаслуженно лишен государственного пансиона. К удаче барона Лоу, обер-прокурор Колиньяр успел отправить в тюрьму пять сотен человек, и теперь их дела разбирались в порядке даты ареста, невзирая на то, был ли узник освобожден по приказу Фердинанда или выдан родственникам в гробу. Эд, проведший в Багерлее всего четыре дня, полагал себя в этом списке одним из последних и радовался негаданной отсрочке, даже не думая бежать из Олларии. Сам-то он, разумеется, предпочел бы не обременять собой захворавшую в разлуке с Манриком казну, но Кольцо Эрнани по приказу Алвы сторожили так, что мышь не проскочит.
Причины этой маршальской блажи были еще одной излюбленной обеденной темой. Сегодня ее очередной раз рассмотрели со всех сторон и очередной раз ни к чему не пришли. Спор прекратил выглянувший из кухни господин Жуанвиль, печально сообщивший, что мышь таки прошмыгнет, а вот все, что крупнее, останавливают и – о ужас! – конфисковывают, кровопийцы кэналлийские, и если так пойдет и дальше, к осени в «Озерной деве» вместо вина будут подавать отменный домашний эль. Гвардейцы по такому случаю стоя выпили за Первого маршала, а Эд малодушно сбежал.
С Ренквахи и последовавшего за ней постыдного срыва прошло семь долгих лет, и он бы вытерпел славословия в адрес Ворона, тем более, что их бы быстро сменили вопли про лучшую в Золотых землях королеву. Но после королевы гвардейцы всегда переходили сперва к ее кузену, а потом к ее поклоннику. Эд старался не верить сплетням, но про сына Эгмонта говорили слишком много всего, и все одно к одному, так что впору самому повеситься, не дожидаясь суда. А перед этим пристрелить герцога Ричарда – чтобы перестал позориться.
Последнего Повелителя Скал. Из подаренных Эгмонтом пистолетов.
Эд рывком захлопнул окно и, стиснув зубы, навалился на раму – волна боли была знакомой и привычной. При всем своем опыте, мэтр Бронсан ошибался: Эдвард Лоу не отчаялся, Эдвард Лоу смирился. Наконец-то смирился с тем, что ничего не может сделать.
От самобичевания отвлек торопливый стук в дверь. Аби всегда так стучала – в семнадцать лет не спешить невозможно. Если бы год назад Эду сказали, что лучшим в его жизни будет дружба с трактирной служанкой… Притом, что год назад он не был бароном, просто Эд Четыре Тени, к жуткой зависти Робина, с малолетства обязанного непрестанно помнить, что он будущий глава семьи.
Но Робин, дядя Питер и тетя Мел умерли в Багерлее. Эд вышел и стал бароном. Повезло?
Новый стук. А вот это уже не к добру. В «Озерной деве» все знали, сколько времени ему требуется, чтобы дойти до двери.
- Эр Эдвард, - голос Аби звенел от напряжения, - откройте пожалуйста! – и тише, очевидно, кому-то, стоявшему рядом: - У вас кровь. Вы ранены, монсеньор?
Эд нахмурился. Насколько ему было известно, «монсеньор» сейчас в Олларии всего один, младший Эпинэ, но с его надорским счастьем…
Рвануть засов и распахнуть дверь. На пороге предсказуемо стоял герцог Окделл. Запыленный и пропахший конским потом, в темном дорожном платье – надо полагать, прямиком с берегов Лукка. Вдобавок герцог зажимал рану на запястье, из-за чего у него все руки были в крови. Рядом с Аби, разодетой в багрянец и золото, он выглядел ее слугой. А лица у обоих такие, будто след слепой подковы увидали. Из-за раненой руки так не бледнеют.
Эд посторонился, пропуская гостей:
- Присаживайтесь, господа. Не буду скрывать, что удивлен вашим визитом.
Аби хватило совести покраснеть. В середине Осенних Волн девушке подарили – герцог Ричард и подарил – сорок таллов, сумму для служанки невероятную, но она потратила все деньги на роскошный пажеский костюм, а потом полгода без перерыва донимала Эда рассказами о том, как мечтает побывать в королевском дворце. Эд упирался, сколько мог, но сегодня сдался и написал записку Дэвиду Рокслею, благо, командующий гвардией был не только сеньором, но и однокорытником. Соглашаясь на эту глупость, Эд предполагал, что пажа проводят до кабинета Мевена, тот по тексту поймет, что ненадписанное письмо адресовано Рокслею, и отругает мальчишку за невнимательность, после чего пажа выведут из дворца. Поскольку кабинет капитана охраны находился рядом с королевской приемной, любопытство Аби должно было быть полностью удовлетворено. Герцога Окделла, которого еще в обед в Олларии не было и не ждали, этот план не предусматривал.
Гости вошли и молча уселись на стулья. Эд закрыл дверь, задвинул засов, и, поскольку оба стула оказались заняты, оперся о край стола.
- Чужих здесь нет, так что кота за хвост тянуть не будем. Где вы встретились и что вы натворили?
- Я поднял руку на Катарину Оллар, - бесцветно сказал герцог.
- Я тоже, - добавила Аби.
- Тварь.
- Дрянь!
Переглянулись.
- Вам не следовало вмешиваться, юноша, - начал герцог, – если бы я ее убил, это было бы справедливо.
- Если бы вы ее убили, вас бы казнили, - воскликнула девушка, - а так может быть как-нибудь… - она перевела взгляд на Эда и осеклась.
- Меня будут судить, и на суде я все расскажу. И про кольцо, и про сапоги.
- Мы подслушали разговор королевы с графом Штанцлером, - пояснила Аби. – Случайно вышло.
Когда Эд очередной раз едва не сдох, она заявила, что никогда его не бросит, потому что он вылитый ее старший брат, а сестры братьев не бросают. Но если сестра помогает брату, то, значит, брат защищает сестру?
В дверь постучали – размеренно и сильно. Аби вздрогнула, герцог вымученно улыбнулся.
- Господин барон, - раздался голос господина Жуанвиля, - я бинты принес.
- Мне не нужно, - громко ответил Эд.
- Не вам, герцогу Окделлу. Вся лестница кровью закапана, и под дверью лужа.
- Вы кроме как с королевой, ни с кем не дрались? – тихо спросил Эд.
Несостоявшийся цареубийца покачал головой.
- Тогда молчите. Аби, открывай.
Стоило отодвинуть засов, как господин Жуанвиль вошел в комнату, оттерев девушку от входа могучим плечом. Эд с облегчением увидел у него коробку, в которой в «Озерной деве» держали бинты и корпию на случай, если господа гвардейцы опять не дойдут до Нохи.
- Сильно порезали? – трактирщик поставил коробку на стол, взял в свои лапищи руку герцога, повертел. – Царапина. Даже непонятно, чего так льет. Аби, перевяжи. Ну что, монсеньор, допрыгался маршальский щенок?
Герцог поднял непонимающий взгляд.
- Да Сэц-Ариж этот, - пояснил господин Жуанвиль. – Насмерть?
- По счастью, все живы, - успокоил его Эд, припоминая рассказы про адъютанта Эпинэ, именовавшего герцога Окделла не иначе как корнетом.
- Я никого не убил, клянусь Честью, - весьма кстати вставил Повелитель Скал.
- Это хорошо, - одобрил господин Жуанвиль, - но дуэли все равно под запретом, и сдается мне, что обвинят во всем вас. Вам бы в деревне переждать, монсеньор, покуда страсти не улягутся.
- Я бежать не буду! – вскинулся герцог, но хозяин «Озерной девы» смотрел на Эда.
С точки зрения трактирщика и контрабандиста ситуация была – проще некуда, и в чем-то он даже был прав. Юнец угодил в историю, и Эд обязан ему помочь – хотя бы в наказание за то, что струсил и не возразил, когда тот прилюдно назвал его другом отца. Да и сейчас: Эд сказал, что в комнате нет чужих, подразумевая лишь то, что все они из Надора и нет нужды в принятых на юге околичностях, но понял ли это герцог? Робин бы на его месте – ни за что.
Влипни в подобное Робин, Эд надрал бы брату уши и помог, мысли бы не допустил о том, что можно не помочь. Так что господин Жуанвиль был несомненно прав, но Эд никак не мог равнять Ричарда Окделла с Робертом Лоу, даром, что они вместе учились в Лаик и на пару изводили Эда в детстве. Повелитель Скал – это больше, чем человек, и этот Повелитель Скал никогда не станет Эгмонтом.
А еще была Ренкваха.
Драка с Катариной Оллар – глупость некрасивая, но из всех участников более всего пятнающая королеву, а потому едва ли грозящая чем-то серьезным. Да и вряд ли с беременной женщиной приключилось что-то страшнее пощечины. Но эти двое подслушали разговор гиацинта со Штанцлером, а за такое платят головой, тем более, что надорские герцоги давно на плохом счету. Тот же Ноймаринен с огромным удовольствием повесит последнего Окделла за службу узурпатору. В заступничество Эпинэ Эд не верил: младший сын эра Мориса всегда легко поддавался на уговоры, а тут уговаривать будет штанцлеров знакомец и любимец королевы Карваль.
Мэтр Бронсан полагал, что приступы, раз за разом сводящие лечение на нет, вызваны памятью о Багерлее, и настойчиво поил Эда успокоительным. Вот только в сопровождающих приступы кошмарах не было ни намека на тюрьму. В кошмарах была содрогающаяся в агонии черная башня, и он пытался втащить на верхнюю площадку повисшего над бездной Ричарда Окделла. Герцог уже смирился, но Эд упрямо вцеплялся в безвольную руку, сам едва не падая вниз.
Очнувшись, он понимал, какая это в сущности глупость – пытаться удержать человека на вершине рушащейся башни. Разбиться при падении лучше, чем быть погребенным под обломками, хотя бы потому, что быстрее. Все, что надо – разжать ладонь и прыгнуть следом.
Он не сделал этого ни в одном из кошмаров. Там, в порожденном болезнью бреду, казалось, что если он удержит Повелителя Скал, то башня устоит. И вот шанс отпустить руку выпал наяву.
Оскорбление королевы, хотя бы и регента – такое все-таки прощают. Но раз в деле замешан Штанцлер, то за Багерлее неминуемо последует Занха. Герб разобьют, Надор отойдет верной Олларам семье, налоги снизят, и край наконец-то выберется из унизительной нищеты. Да, Надор без Окделлов уже никогда не будет Надором, но, притом, с каким пылом вице-супрем Инголс взялся за наследство обер-прокурора Колиньяра, угрызениями совести Эду терзаться недолго. А Аби…
Арабелла, наивная семнадцатилетняя девочка, смотрела на него с надеждой. Герцог Ричард смотрел в пустоту и улыбался.
Четыре тысячи лет. При всем желании ему не стать первым Лоу, предавшим Окделла, - кто-то из предков наверняка успел раньше. И он всегда может отговориться увечьем - Эйвон Ларак и то был здоровее, чем он сейчас. И тоже ничего не мог сделать.
Эд вдохнул, как перед прыжком в воду.
- Господин Жуанвиль, у вас найдется лошадь на продажу?
UPD 22.03 читать дальше
3
Возможно, принятое Эдом решение было напрасной глупостью, из которой ничего не выйдет, но дышать сразу стало легче.
- Я еду с вами, - выпалила Аби.
- Возьмете? – усмехнулся трактирщик.
Эд кивнул.
- К несчастью, этот «юноша» был секундантом.
- Тогда марш собираться. За расчетом к Мадлен зайди. Скажи, с господином бароном уезжаешь. Господина герцога я уж сам перевяжу.
Аби вылетела за дверь.
- Но я… - начал герцог.
- А вы помолчите, монсеньор, - оборвал его Эд. – Если до завтра не передумаете - вернетесь, а сейчас едем.
- Хорошо, что Аби с вами будет, - заметил господин Жуанвиль, умело бинтуя кровоточащее запястье. - Скажу мэтру Бронсану, что вы под ее присмотром – глядишь, и не съест.
- Ее? – удивился Повелитель Скал. Надо же, заметил.
- Не узнали? – обрадовался трактирщик. – Да Аби это, Арабелла же. Она и прошлый раз здесь была, вы еще кошелек ей подарили, за заботу о господине бароне.
Герцог нахмурился, пытаясь вспомнить.
- А почему она в цветах Рокслеев?
- А это пусть сама рассказывает, - расплылся в улыбке господин Жуанвиль. – Или господина барона спросите. Эх, Дориты-то нет. Как же она?
- Дорита – птица вольная, захочет – найдет, - отрезал Эд. – Что с лошадью?
- Только Пройдоха, а его я не продам. Я вам его одолжу – до Фрамбуа. Когда лошади зимой дурили, все барышники туда перебрались. Оставите Пройдоху в «Четырех охотниках», там хозяин мой брат, Мартин Жуанвиль, а Мартин вас к нужным людям сведет. Со мной вы до конца месяца расплатились. Мэтр Бронсан?
- С мэтром тоже, - кивнул Эд. – С долгами монсеньора Эпинэ разберется.
А нет – и кошки с ними.
- Вот и хорошо, - кивнул трактирщик. – Пойду, старичка оседлаю.
Господин Жуанвиль вышел.
Эд оглядел комнату. Он ожидал, что скоро ее покинет, так что собраться недолго.
- Эр Эдвард, - осторожно спросил герцог.
Эд обернулся.
- А вы сможете ехать верхом?
На редкость правильный вопрос. Может, слухи все же врут?
- На одной лошади с вами, - криво улыбнулся Эд. – Зато никому даже в голову не придет, будто мы куда-то спешим. Ближе всего ворота Роз, до их закрытия мы точно успеваем, и там сложно устроить засаду. После стоило бы свернуть, но знакомства у господина Жуанвиля хорошие, у его брата, надеюсь, не хуже, так что имеет смысл рискнуть и действительно ехать через Фрамбуа. Кстати, что вы сделали с королевой, что она дала вам уйти? Связали?
- Заперли в будуаре. А дамам я сказал, что ее величество приказала не беспокоить.
- В будуаре есть окна? Хотя, Ариго в окно кричать не будет.
- Катарина дочь Штанцлера.
Эд выронил чистую рубаху - хорошо хоть, не на пол, а на кровать. Какое редкое душевное сходство отца и дочери.
- Эр Эдвард, куда мы едем? После Фрамбуа.
Второй хороший вопрос. Проще всего в Надор, но там землетрясения, война и Лионель Савиньяк. Кадана разбита, Хайнрих на Изломе постарается заключить мир, а лезть в Дриксен без разведки и гарантий - самоубийство. Значит, как обычно?
- В Агарис, - усмехнулся Эд. – Люди Чести всегда бегут в Агарис. А там посмотрим.
UPD 30.03 читать дальше
4
Робер шел по дворцу, не зная, смеяться ему или плакать. Готти после стрижки впал в тоску, и сокрушенная его холодностью Эвро решила отомстить всему миру, начав, как обычно, с любовника хозяйки. А когда собачонку заперли, она подняла такой вой, что гости Коко хором возопили о милосердии. В итоге собаку выпустили, а Робер ушел.
Левретка выжила маршала из дома любовницы – кошкам на смех. Хотя, как раз на мелкую гнусь и бывает труднее всего найти управу. Робер бы не раздумывая дал отпор волкодаву, но Эвро надежно защищали ее размеры. Пришлось спасаться бегством.
Стоило бы извлечь из бесславной ретирады хоть какую-то пользу и лечь пораньше спать, но по-летнему теплый вечер был так красив, что по дороге домой Робер решил заглянуть к сестре, позвать ее на прогулку, и, может быть, даже попросить помочь с разводом. Возможно, слова регента убедят барона передумать?
- Ее величество просила не беспокоить, - «обрадовали» его в Малой гостиной.
- Ее величество одна?
- С ней фрейлина, - сообщила Одетта Мэтьюс.
- Но это было полчаса назад, - заметила Дженнифер Рокслей, - и баронесса Дрюс-Карлион могла уже выйти так же, как пришла – через Парадную приемную. Господин маршал, быть может, Молнии, как и Скалы, доложат о себе сами?
Дикон был у Катари? Когда только успел? Хотя, наверняка, как приехал, первым делом сюда помчался. Бедная сестра. Надо все-таки с ним поговорить. Но захочет ли слушать?
«Ворчишь на Дикона, - одернул себя Робер, - а сам собираешься потревожить Катари ради личных дел».
Решено: он только узнает, как она, и сразу же уйдет.
- Да, я так и сделаю.
В Малой приемной никого не было. Работает в кабинете? Дверь приоткрыта и голосов не слышно.
Робер зашел в кабинет. Тоже никого.
Ушла, а эти клуши и не знают? Но дверь из кабинета в Парадную приемную заперта на засов.
Стоит ли тревожить Катари в будуаре? А если она одна и ей стало плохо, так, что даже позвонить нет сил?
Дверь из кабинета в будуар задвинута комодом. Есть еще одна дверь!
Робер кинулся в Малую приемную.
Заперто изнутри.
- Катарина? – Робер ударил по двери кулаком.
Из будуара – ни звука.
Обратно в кабинет, навалиться всем телом – комод не сдвинулся ни на волосок.
В Парадной приемной охрана!
Робер трясущимися руками отодвинул засов.
- Господин маршал? – подскочила к нему Дрюс-Карлион.
Дрюс-Карлион здесь. Сестра одна!
Робер оттолкнул загородившую проход девицу. Двое гвардейцев. Сержант и смутно знакомый теньент. Не южане, но сейчас это даже лучше.
- Вы, двое, в кабинет.
При виде комода теньент присвистнул.
- Кто здесь был? – отрывисто спросил Робер, пока здоровенные северяне примерялись к резному гробу.
- Глауберозе, Штанцлер, Дрюс-Карлион, Окделл с пажом. Чтоб тебя! Простите, господин маршал.
Робер не слушал – он протиснулся в будуар, как только стало возможным приоткрыть дверь.
В льющемся из окна серебристом свете Катари походила на видение. Хрупкая светловолосая девочка, несмотря на выпирающий живот.
- Ты жив! – сестра медленно опустилась в кресло. – Святая Октавия, ты жив! Как же я боялась.
- Дверь была подперта комодом, - зачем-то объяснил Робер. – Катари, почему ты не открыла другую дверь? Я стучал.
- Этот засов не открыть женщине, только мужчине. Ты видел Окделла?
- Дикона? Это он тебя запер? – спросил Эпинэ, чувствуя себя идиотом. Королеву Талига заперли в собственном будуаре – такого даже Дидерих не писал. Что здесь было, Леворукий и все его кошки?
- Он хотел меня убить, но промахнулся. Видишь?
Кинжал Окделлов – Робер хорошо его знал, много раз видел сперва у Эгмонта, а потом у его сына - воткнут в стол по самую рукоятку.
Робер как во сне подошел к столу, попытался выдернуть клейменный вепрем клинок – безуспешно. Какой же силы был удар?
- Я пыталась тебя предупредить, - сбивчиво заговорила Катари, - пыталась! Все Окделлы – убийцы. Они погубили твою семью! Мишель считал Эгмонта другом, а он их всех убил. Окделлы – это глупость и подлость, всегда глупость и подлость, с самого их святого Алана!
Катари была не права, и Робер представить боялся, что совершил Дикон, чтобы сестра сказала такие несправедливые слова. Как же он ее напугал!
- Ваше величество, теперь вы в полной безопасности. Сейчас приведут врача.
Теньент. А Робер и забыл о своих помощниках. И совсем не подумал о враче, а еще маршал!
- Спасибо, Николас… теньент Уэйд, - Катари стиснула в руках шаль.
- Для меня честь служить вам, - молодой гвардеец склонился в поклоне. Еще один влюбленный. Катари привлекает к себе все сердца.
Робер похолодел. Если в городе узнают про выходку Дикона, ему не жить. Происшедшее нужно скрыть, но как объяснить это сестре?
- Ваше величество! – в будуар вошел Карваль.
- Вы выполнили наше поручение, генерал? – с бледной улыбкой спросила Катари. Даже сейчас она помнила о делах.
- Да, ваше величество. Что этот ублюдок сделал?
Когда ему успели рассказать?
Нет, все проще: Никола увидел кинжал. Он всегда сразу замечал самое главное. Как хорошо, когда есть на кого положиться.
- Ричард Окделл пытался принудить регента Талига к браку с ним, а получив отказ, попытался убить, - глухо сказала Катари… нет, королева, пряча боль за достойными мэтра Инголса формулировками. – В память о его сестре, бесстрашно делившей с нами все опасности при мерзких временщиках и узурпаторе, и всегда бывшей нашим верным другом, мы могли бы простить ему покушение на нас, но мать и дитя единое целое, и под угрозой была жизнь принца. Такому нет прощения. Мы обвиняем Ричарда Окделла в государственной измене. Я Ариго, - добавила сестра звенящим от ярости голосом, - и за своих детей я буду драться. Драться, как леопард!
- Ваше величество, - воскликнул Робер, - я понимаю ваш гнев, но…
- Монсеньор, - прорычал Карваль, - вы всегда были снисходительны к Окделлу, но сейчас! Место мрази, посягнувшей на жизнь женщины – на виселице.
- Вы тоже так считаете? – невпопад удивился гвардеец.
- На что вы намекаете, теньент Уэйд? – прошипел Никола, сделав ударение на звании.
- Какие намеки, господин генерал? – развел руками тот. – Я открыто и чистосердечно рад тому, что по вашему мнению место убийцы женщин – на виселице.
- Ты, мародер…
- Хватит, - прикрикнул Робер. Николас Уэйд – теперь он вспомнил. То ли надорец, то ли прибившийся к надорскому полку барсинец. После смерти Альдо за него поручился Халлоран, и он оказался у Мевена.
- Вам есть что сказать, теньент? – спросил Робер, собираясь сразу после ответа выставить бывшего «черного» в приемную.
- Я думаю, что если герцог Окделл решился бежать, то он уже покинул Олларию. Но поскольку Кольцо Эрнани блокировано кэналлийскими стрелками, то далеко ему не уехать.
- Я сейчас же отправлю людей на поиски, - решительно сказал Карваль.
- И сами их возглавите? Неужели пропустите приезд графини Савиньяк? – поддел Уэйд. – Впрочем, я вас понимаю: о скатертях и гобеленах подчас горюют больше, чем о родичах.
Намек на сожженный южанами Сэ и уже второй намек на убийство Маранов. Сэц-Ариж при имени барсинца только что не плевался, и теперь Робер понимал, почему. Но чего он добивается? Еще немного, и Карваль наговорит лишнего, а Уэйд, если верить Жильберу, мастер клинка. Эдикт о запрете дуэлей был подписан Катари сразу за манифестом о примирении церквей, но как будет выглядеть генерал, прячущийся от верной смерти за женской юбкой?
- Вы можете предложить лучшую кандидатуру? – спросил Робер.
- Да. Себя. - Уэйд не дрогнув выдержал его взгляд. – Герцог Окделл не сможет покинуть Кольцо Эрнани, а уроженцы центральных графств скорее найдут беглеца на своей земле. Но под командованием генерала Карваля, да и вообще кого-либо из южан, они не станут делать ничего, кроме того, что будет сказано в прямом приказе. Ни помощи, ни инициативы командиру из южан от них не будет. Сожалею, ваше величество, но среди верных вам людей нет единства.
- Да вы – тараканьи прихвостни! - возмутился Никола.
- О чем я и говорил.
- Николас… теньент Уэйд, - тут же поправилась сестра, - вы действительно хотите найти Окделла? Я… мы помним, что вы служили под его началом.
- Ваше величество, - с поклоном ответил Уэйд, - мне ненавистна сама мысль о разгуливающих на свободе убийцах. Судьбу преступника должен решить суд, а до тех пор его место в Багерлее. Хотя, учитывая безмерную любовь талигойцев к вам, в тюрьме герцог Окделл будет в куда большей безопасности, чем на свободе.
- Что здесь творится? – вклинился в разговор брат Анджело. За его плечом маячил Мевен. – Ваше величество, вы выглядите усталой.
- У меня был тяжелый день, - печально улыбнулась Катари. – Прошу вас, дайте нам с господами пять минут, и я буду в полном вашем распоряжении. Капитан Мевен, маршал Эпинэ и генерал Карваль введут вас в курс дела чуть позже.
- Пять минут, - монах сурово посмотрел на Робера и вышел в кабинет, а оттуда в Малую приемную. Мевен – за ним.
- Маршал Эпинэ, мы оставляем поиск и арест преступника на ваше усмотрение. В качестве причины поисков, думаю, можно бы было объявить сокрытие Окделлом документов, похищенных им и узурпатором из гробницы святой Октавии. Я… мы не желаем повторения того, что случилось с Айнсмеллером. Посвятите в правду тех, кого сочтете нужным.
Какая же она умница! Но кому искать сбежавшего дуралея? Найдет его любой, но кто привезет в Олларию живым? Робер на миг задумался. Уэйд желает выслужиться. А значит, в точности исполнит приказ, в отличие от южан, которые и прежде Дикона не жаловали.
- Теньент Уэйд, я поручаю вам найти и арестовать герцога Окделла по обвинению в сокрытии похищенных Альдо Раканом документов. Вам запрещено рассказывать кому-либо о покушении на ее величество. Сколько людей вам нужно?
- Сорок, - тут же ответил барсинец.
- Сколько? – взвыл Карваль.
- Возможно, мне придется разделить отряд, - объяснил Уэйд. – А Окделл хороший боец, не говоря уже о том, что он просто Окделл. Требуется значительное численное превосходство, чтобы ему не пришло в голову сопротивляться. В случае боя я не смогу гарантировать герцогу Окделлу жизнь. Кроме того, я прошу разрешения лично выбрать людей.
Робер обернулся к сестре. Та кивнула. Очевидно, у нее были основания доверять Уэйду. Не в этом ли дополнительная причина нелюбви Сэц-Арижа к барсинцу?
Приказ Катари написала собственноручно.
- Вы уже решили, откуда начнете поиски? – спросила она, протягивая бумагу.
- С особняка герцога Алва. Возможно, слуги что-то знают. Мне доводилось там бывать, и я смогу убедить их быть откровенными.
- Я рассчитываю на вас.
- Я вас не подведу, ваше величество!
Поклонившись, Уэйд вышел.
- Я ему не верю, - неприязненно сказал Карваль. – Он изворотливый, как угорь. И при Ракане капитаном был.
- А я – Первым маршалом, - напомнил Робер. – Катари, тебе надо отдохнуть.
- Ты прав, - грустно согласилась сестра. – Я полагаюсь на вас, господа.
5
Приказ регента заставил привратника не медля распахнуть ворота.
Как Колин и думал, ни Окделл, ни Штанцлер в особняк не возвращались. Вот и замечательно. В первоначальном плане визита сюда не было, но грех упускать такую возможность. Удача любит наглых.
Оставив десять человек во дворе, на случай, если Карваль уломает Эпинэ слишком быстро, со вторым десятком он вошел в дом.
Оказавшись внутри, солдаты замешкались, разглядывая вестибюль, и Колин их понимал. Каким бы путем не достался Окделлу особняк, приглашенные им мастера потрудились на славу. Когда Колин был здесь последний раз, работа еще продолжалась, и сине-багряный дом словно воплощал идею о невозможности объединить юг и север. А сейчас ему показалось, будто он шагнул из пышной столичной весны в золотую надорскую осень.
Когда месяц кряду идут холодные дожди, все вокруг кажется серым, и по сторонам никто не смотрит, только под ноги. Поэтому, когда в день святой Эдит выглядывает солнце, кажется, будто Надор за одну ночь переоделся в цвета Дома Скал. Горы, словно исполинские вепри, поднимают золотые спины из багряного моря дубрав, а старые ели вдоль дороги кажутся совсем черными. Шестнадцать коротких солнечных дней, когда не любить Надор невозможно. После дня святой Элисон выпадает первый снег, тут же тающий под плетями ледяного дождя, и наступает промозглое темное время – почти до конца Осенних Молний, пока не замерзнет Ренкваха.
Надорской осени отпущено лишь шестнадцать дней от святой Эдит до святой Элисон. Багряные с золотом драпировки в этом доме продержатся дольше – но не на много.
- Чем могу служить, господа? – из боковой двери величественно выплыла домоправительница.
Из-за худобы Мартина Крэбстон казалась выше, чем была на самом деле, а глухое, неуловимо похожее на мундир платье прибавляло суровости и без того строгому лицу, но все это мало объясняло, как хрупкой и еще не старой женщине удавалось выглядеть настолько внушительно. Окделл обращался к ней «госпожа Мартина». Ну, на то он и Вепрь.
- Госпожа Крэбстон, к несчастью, причина моего визита печальна. Соберите всех слуг, я должен их допросить.
- Что-то случилось с монсеньором, господин Уэйд? – спросила домоправительница, деликатно обойдя его «новое» звание.
Николас Уэйд опять теньент. А значит, снова станет капитаном.
- Герцог Окделл обвиняется в сокрытии бумаг, похищенных узурпатором из гробницы святой Октавии. Я рассчитываю на ваше благоразумие и содействие.
На лице женщины не дрогнул ни единый мускул. Еще бы, преданность Окделла Ракану известна всем, и его служба вдове Фердинанда выглядела изрядным фарсом, ничем, кроме влюбленности, не объясняемым.
- Я могу увидеть ваши бумаги?
Колин протянул приказ.
Госпожа Крэбстон прочитала его дважды. Вернула.
- Вы желаете видеть всех слуг?
- Всех, кто присутствует сейчас в доме, в том числе и привратника. Мои солдаты во дворе будут достаточной защитой дому.
- Не сомневаюсь. Следуйте за мной.
Если бы Колин доподлинно не знал, что Мартина Крэбстон родилась в Олларии, он бы решил, что она из Надора. Временами ее сходство с покойной Повелительницей Скал пугало.
- Бишоп и Чард, со мной. Сержант Тондер, остаетесь здесь за главного. Смотрите в оба.
На сбор слуг ушло больше четверти часа, но поторапливать Колин не решился. Лакеи, конюхи, прямой и надменный камердинер – Эмиас. В стайке горничных выделялась молодая женщина с глазами лесной кошки, и теперь это было единственным, что роднило ее с кошачьими. Повару все же удалось невозможное: откормить герцогскую любимицу. Когда Колин видел Катарину два месяца назад, у нее из-под платья только кости выпирали, сейчас же тонкая шерсть облегала несомненно женские изгибы, а округлившееся личико оказалось даже хорошеньким. Хоть понятно стало, что Окделл в ней нашел.
Наконец явился садовник, а значит, больше по дому никто не шляется.
- Здесь все? – уточнил Колин.
- Да, сударь, - подтвердила домоправительница.
- Возможно, кто-то из слуг уехал с господином Окделлом?
- Здесь все.
А их оказалось много меньше, чем Колин ожидал. Удивительно, когда они успевали со всей работой. Хотя, у госпожи Крэбстон без дела не засидишься.
Колин откашлялся.
- Ваш хозяин, Ричард Окделл, разыскивается в связи с серьезным обвинением. И чем скорее он предстанет перед регентским советом, тем лучше для него. А потому отвечайте честно. Однако, время дорого. Бишоп, возьмите в вестибюле четверых и осмотрите покои герцога.
- Я провожу, - предложила домоправительница.
- Нет, госпожа Крэбстон, вы нужны мне здесь. Не волнуйтесь, сержант найдет дорогу.
Бишоп тенью скользнул в коридор. Колин считал себя очень хорошим фехтовальщиком, и Окделл, ученик Ворона, это подтверждал, но легкость движений бывшего домушника вызывала зависть.
Делалось ли это с ведома Повелителя Скал или тайком от него, но изгнанная из господских комнат сине-черная мебель теперь стояла в свитской. Колин с удобством расположился в кресле, достойном королевского кабинета, и еще раз оглядел притихших слуг.
- А теперь расскажите мне, кто из вас сегодня видел вашего хозяина. Когда это было, что он говорил и делал, и что при этом говорили и делали вы.
Увы, рассказывать слугам было почти что нечего. Окделл вернулся из поездки в превосходном настроении и был со всеми приветлив. Первым делом прошел в домовую церковь, спросил о здоровье Штанцлера. Узнал, что тот на аудиенции у королевы, обрадовался. Узнал, что Штанцлер перед отъездом оставил ему письмо, прочел – и галопом поскакал во дворец. Не переодевшись, к расстройству чопорного камердинера, и не поев, к тщательно скрываемой обиде повара. Конюхи успели переседлать Сону и были тем горды. Госпожа Крэбстон герцога не видела вовсе, о чем сдержанно сожалела, демонстрируя сходство с еще одной покойной герцогиней – на этот раз Придд.
Не зная, как еще тянуть время, Колин расспросил слуг заодно и про Штанцлера. Он хорошо помнил, с каким видом старый гусь вышел сегодня из кабинета королевы и как рванул следом за ним Карваль. К сожалению, письмо Штанцлера Окделл забрал с собой.
Когда Колин уже четыре раза уточнил у Эмиаса подробности и шестнадцать раз мысленно проклял Бишопа, тот наконец вернулся.
- Мы все осмотрели, капитан. - Судя по довольной роже, осмотр вышел удачным и рисковали они не зря.
Колин еще раз спросил про посещавших Штанцлера врачей и объявил допрос законченным.
- Госпожа Крэбстон, - с проказливой улыбкой сказал Бишоп, когда домоправительница провожала их к выходу, - к вам к ночи ближе чесночники заявятся. Так мы там кабинет монсеньора опечатали – а то мало ли, стащат чего, а нас обвинят.
- Ребячество, - поджала губы госпожа Крэбстон. – И, разумеется, никто в этом доме не будет препятствовать властям.
Это да, но вряд ли Карваль, задумав вломиться в дом ненавистного северянина, озаботится необходимыми бумагами. А домоправительница думает, что комната опечатана исключительно с целью позлить южан. Старая вражда – такая полезная штука.
Колин знал, что уходя нельзя оглядываться, но все равно обернулся. Прямо напротив входа висело знамя. Багровое поле с черной скалой Окделлов. Правила геральдики завораживали смесью логики и бреда, но даже они не могли объяснить, почему на щитах и знаменах сыновей Полночи и Рассвета полыхает закат. А одинокая скала так похожа на черную башню.
Леворукий с драпировками, но Колин слишком хорошо помнил, как обошлись со стягом Раканов.
- Снимите, - приказал он Чарду, самому высокому из своих солдат.
Тот пожал плечами, влез прямо в сапогах на обитый алатским атласом стул, и через минуту протянул Колину сверток багрового шелка. Оказалось, что надорское знамя закрывало на стене герб Алва. Южане порадуются.
- Капитан Уэйд, что совершил монсеньор? – тихо просила госпожа Крэбстон.
- Родился Окделлом, - честно ответил Колин. - У вас ведь есть деньги на ведение хозяйства? Советую дать слугам расчет прямо сейчас. С них станется выгнать вас всех без единого суана.
Больше Колин не оглядывался. Ворон со стены провожал бегущих, словно крысы, ызаргов, и это было по-своему символично. В этом городе падали хватило бы на всех, но те, у кого нет крыльев, должны спасать хвосты заблаговременно.
Сбежать с крыльца, взлететь в седло.
Здравствуй, дорога!
@темы: ОЭ
-
-
11.04.2012 в 19:17Черновой вариант второй главы написан, со следующей недели начну ее выкладывать.
-
-
11.04.2012 в 19:51Уррр!!!!!!!
-
-
15.05.2012 в 07:04-
-
15.05.2012 в 10:35Очень-очень жду продолжения)
-
-
15.05.2012 в 10:50Написано-то хорошо, ждем продолжения. Надеюсь, что реал отпустит автора.
-
-
15.05.2012 в 13:33Эйхе, спасибо! Пока получается глава в месяц, так что третья глава будет в первых числах июня
Trixel, тут дело не в реале к сожалению, я пока слова медленно подбираю. Но очень надеюсь, что это приходит с опытом)))
-
-
18.05.2012 в 14:29-
-
18.05.2012 в 17:15-
-
28.06.2012 в 00:06-
-
29.06.2012 в 16:36-
-
21.04.2013 в 17:10-
-
22.04.2013 в 21:17Просто Дик - единственный, кто Мартину Крэбстон по имени зовет. В Талиге обращение по именам намного более распространено, чем в той же Англии, например, так что чем-то "из ряда вон" обращение Дика не является, но остальным при виде госпожи Крэбстон никакое другое обращение кроме самого "чопорного" в голову не приходит.
-
-
10.02.2016 в 21:25-
-
10.02.2016 в 21:25-
-
11.02.2016 в 17:26-
-
12.02.2016 в 22:30и то, что есть кто-то, кто все-таки помогает Ричарду. Спасибо Вам за это.
И Спасибо, что обошлось без кровавого убийства королевы, какая бы дрянь она не была. Меня всегда поражало в каноне - как вообще можно было додуматься до убийства беременной женщины ( это я не Окделлу в огород)
А Робер, господи он везде такая тряпка! (простите) Вот уж кто меня раздражает.
Мне очень нравится Ваш стиль. Я джен не очень люблю, но читается легко.
-
-
13.02.2016 в 20:43